Николай Камбулов - Разводящий еще не пришел

Все формулы похожи друг на друга и в то же время совершенно разные. Промашку дашь при работе на приборе, и огневики пошлют снаряды за «молоком», а может и похуже быть — трахнут по дороге или по населенному пункту.

— Допустим, что огневая позиция находится в точке О, наблюдательный пункт — в точке Н, цель — в точке Ц. — Это диктует Околицын. Голос ефрейтора кажется Цыганку глухим, далеким. — С наблюдательного пункта дальномером измерена дальность до цели Д... Цыганок, почему не записываешь?

Околицын стоит у классной доски с мелком в руке. Какое-то время, прежде чем ответить ефрейтору. Цыганок молча смотрит на него, в душе завидуя и бравой выправке, и широким плечам, и тому, что у Околицына симпатичная мордашка с живыми глазами, а на правой щеке еле заметный след оспинки, который так идет этому ладному парню, счастливчику: служит последний год, осенью уволится из армии, и Лида, конечно, будет рада. К тому времени в колхозе появится свое озеро, и они вдвоем сядут в лодку, и пошла Сибирь-матушка любоваться да целоваться! А ему, Цыганку, еще служить и служить вдали от Одессы, и, возможно, старшина батареи еще не одним нарядом одарит его за какую-нибудь провинность, а может быть, и не одарит, потому что он. Цыганок, осваивает вторую профессию, не отстает в учебе, и, видимо, сам Рыбалко уже переставил его фамилию со средней полки повыше...

— Я имею право немного подумать? — вопросом ответил Цыганок.

— О чем?

— О перпендикулярной оси, на которой будем измерять отклонение ветра... Диктуй, Саня.

— Спроектируем точку. — Околицын диктует не спеша, четко выговаривает «иксы» и «зеты».

Костя знает — прежде чем прийти в учебный класс, ефрейтор долго и, возможно, мучительно (у него ведь семь классов образования) готовился, чтобы вот так легко и доступно помогать ему постигать основы определения корректур.

Через час Околицын сказал:

— Дальше я и сам плохо понимаю, на этом закончим.

— А у меня только аппетит появился. Честно говорю. — И Цыганок начал упрашивать продолжить занятие.

— Сходи к лейтенанту Шахову, он все объяснит. Скажу по секрету: сам я обязался освоить профессию дальномерщика неспроста. В армию поступает новая техника. Работать на ней без знания математики нельзя. Понял, какая перспектива? Впоследствии можно техником стать.

— Хитрый ты человек, Саня, — сказал Цыганок, пряча в карман записи. — Очень хитрый, знаешь, на какую мозоль наступать солдату. Рядовой Цыганок — техник! Звучит, а? — Он поднялся и решительно направился к двери, но, открыв ее, заколебался.

— Передумал? — спросил ефрейтор.

— Если задержусь там, старшина не взгреет?

— До отбоя два часа, успеешь проконсультироваться. Иди, я доложу старшине, где ты находишься.

— Маловато, Саня. Уж такой у меня аппетит.

— Достаточно. Лейтенант — бог математики, быстро растолкует.

От казармы до офицерского общежития десять минут ходу. Цыганок затратил около трех минут. Обежал вокруг здания, остановился в раздумье. За оградой, на пригорке, светились огни колхозного клуба. Цыганок, сощурив глаза, прошептал:

— Дальность цели — семьсот метров... Успею, она ведь ждет Саньку, а явлюсь я: здравствуй, бешеная, позволь на пару танцев?

У проходных ворот дежурил Волошин. «Не пропустит, задержит, ихтиозавр!» — затревожился Цыганок.

Волошин поправил на груди автомат, потребовал увольнительную.

Цыганок начал шарить по карманам.

— Будь она неладна, потерял, Пашенька. — Увольнительная у Цыганка была, но срок давно истек, и он не решился показать ее Волошину.

— Вертай назад!

— Пашеньна, слово друга: отпустил меня заместитель командира орудия ефрейтор товарищ Околицын на два часа. Да мне больше и не надо. Посмотрю, потанцую, у них сегодня вечер. Не будь собакой на сене.

— Вертай назад!

— Побойся бога, не греши, Пашенька!

— Стрелять буду! —крикнул Волошин, снимая автомат.

Цыганок круто повернулся, зашагал прочь, ворча:

— Темнота разнесчастная! Все вы, сектанты, такие: как по мишени стрелять — бог запрещает, а в человека готовы очередью ахнуть.

Цыганок направился в офицерское общежитие.

На стук в дверь отозвался лейтенант Узлов. Встретил приветливо:

— Заходи, заходи... Садись, — показал на диван. — Это что за знаки ты мне делал там, на гребле?

— Удачи желал, товарищ лейтенант.

— Какой такой удачи?

— По части той девушки. Красивая она.

— Красивая?

— Очень. В Одессе трудно такую сыскать. Возьмите нашу Дерибасовскую улицу. По вечерам полным-полно народу. Идешь, смотришь и налево и направо. И что вы думаете? Не встречал такой...

Узлов понял: солдат что-то хитрит и уж слишком вольно держится с ним. «С Шаховым ты, братец, не вольничал бы». Узлова вдруг охватило чувство обиды за то, что так вот относятся к нему солдаты, вроде бы не признают в нем офицера. А ведь он может потребовать, быть таким же, как и Шахов. Тактико-строевые занятия подтвердили это, на их разборе Громов отметил, что он управлял взводом грамотно и энергично.

— Докладывай, по какому делу пришел, — сказал Узлов сухо и требовательно, прерывая повествование Цыганка. Солдат вскочил с дивана, вытягиваясь в струнку.

— Я пришел к лейтенанту Шахову.

— Значит, не ко мне!

— Нет, к командиру взвода.

— Та-ак, — произнес Узлов и про себя досказал: «Не ко мне. Выходит, к Узлову нет смысла ходить». На кровати лежала гитара. Он взял ее, потрогал струны: — Шахов в штабе полка, вернется не скоро. Ясно вам?

Цыганок продолжал стоять, ему не хотелось идти в казарму, и в то же время вид лейтенанта и строгость в словах как-то пугали: он не решался сказать, зачем пришел.

— Дело какое? Может быть, я разберусь? — Узлов повесил гитару на гвоздь и, повернувшись к солдату, повысил голос: — Что молчите, отвечайте!

Цыганок недоверчиво покосился на Узлова, достал из кармана брошюру:

— Я дал слово второй профессией овладеть, стать дальномерщиком, товарищ лейтенант.

— Вы — второй?! — удивился Узлов, хотя знал о взятом обязательстве Цыганка, но не верил, что этот солдат серьезно отнесется к делу.

— Да, второй, — повторил Цыганок.

— Это невероятно! Вы же и основной-то профессией как следует не владеете, устройство затвора еле сдали на четверку. И это — имея такое образование!

— Ничего, товарищ лейтенант, я сразу на два фронта.

— Интересно. Зачем же вам потребовался Шахов?

— Все шло хорошо, половину книги усвоил. Способы определения корректур при малом и среднем смещении не пойму. Неделю целую зубрю, а в голове никакой ясности, формулы не осилю. А уж так хочется разобраться в них! — выпалил Цыганок, довольный тем, что заинтересовал Узлова.

— Покажите, что вам непонятно.

Солдат раскрыл книгу и ткнул пальцем в заголовок: