Николя Ванье - Белль и Себастьян

— Мои люди говорят, будто там, на дороге, был мальчик. Это был ты? — строго спросил он.

Вместо ответа Себастьян понурил голову. Рассерженный молчанием мальчика, Браун повернулся к мэру.

— Ружье разбито, мой ефрейтор ранен и, боюсь, поправится нескоро. Каким образом вы намереваетесь урегулировать эту проблему, мсье Комбаз?

— А какой ответ вы от меня ждете? Себастьян рассказал мне, как все было, за минуту до вашего прихода. Если по горам бродят дикие звери и нападают на людей, то это не моя ответственность! Этот пес уже два месяца, а может, и больше, держит в страхе весь регион! И поймать его невозможно! Еще хочу вам напомнить: вы отобрали у нас огнестрельное оружие, так что занимайтесь этим делом сами…

— Ну разумеется! У меня нет других дел — только выслеживать в горах какую-то там собаку!

Комбаз предпочел промолчать. Если немец хочет кого-то наказать, то он тут точно ни при чем. Но обер-лейтенант, похоже, понял — от мэра ему внятного ответа не добиться, и, не пытаясь скрыть раздражение, снова обратился к мальчику:

— Объясни, что ты делал так высоко в горах один? Неужели хочешь, чтобы этот зверь сожрал тебя?

Себастьян пожал плечами и вопросительно посмотрел на своего деда. Этого крепкого на вид старика с мрачным, решительным лицом Браун видел впервые. Что ж, неудивительно, что мальчишка оказался таким несговорчивым, если у него такой дед… Лицо мальчика показалось ему смутно знакомым, однако он так и не вспомнил, где мог его видеть. Наверное, в каком-то деревенском доме во время обыска.

— Я не услышал ответа на свой вопрос!

— Отвечай обер-лейтенанту, Себастьян! — тихо сказал Сезар, и спокойный тон его, принимая во внимание ситуацию, уже сам по себе прозвучал как вызов.

Мальчик вздрогнул. Взгляд его полыхнул гневом, но это впечатление было так мимолетно, что Браун решил: ему, конечно же, почудилось.

— Вот он (Себастьян указал на Ханса) выстрелил! И промахнулся. А потом Зверюга убежала.

Мальчик обращался к старику, как если бы в комнате кроме них двоих никого не было. Подобное непочтение рассердило Брауна еще сильнее. Немец вздохнул. Ему не приходилось сталкиваться с такими упрямцами, как жители Сен-Мартена! Ярость угадывалась за напускным безразличием этих людей, и глядя на их лица, можно было подумать, что они вытесаны из того же камня, что и их дома.

— Я повторю вопрос, потому что ты, наверное, меня не понял. Чем ты занимался там, в горах?

— Рыбу ловил.

— Да неужели? И где твоя удочка? Мои солдаты никакой удочки не видели. Они мне все подробно рассказали. Хочешь, я у них спрошу?

— Мне не нужна удочка.

Обер-лейтенант посмотрел на Сезара, и тот кивнул, едва заметно улыбнувшись. То был предмет его гордости: он сам научил Себастьяна ловить форель голыми руками, и управлялся мальчишка на удивление ловко.

Себастьян нахмурился, поэтому офицер немного смягчил тон.

— Сколько тебе лет?

— Восемь.

— Восемь лет…

Изобразив недоумение на лице, обер-лейтенант посмотрел на Комбаза. Мэр не сводил глаз с разбитого ружья.

— Господин мэр, скажите, в вашей коммуне дети не посещают школу?

— Конечно, посещают! Все, кроме… кроме Себастьяна. Он… как бы это сказать… немножко диковат, правда, Сезар?

Ответа на вопрос не последовало. В повисшей тишине ироничные слова немца прозвучали жестоко:

— Франция! Мать, породившая столько свобод и… столько тупых голов! Если вы разрешаете детям не посещать школу и пускаете дело… как это у вас называется… ах да, на самотек, ст о ит ли удивляться, что мы выиграли войну за два месяца, а, мсье Комбаз?

Ответ прозвучал из уст старика, и заключенная в его словах ирония была столь же едкой:

— Зато две предыдущие вы проиграли.

— Сезар, бога ради, помолчи!

Марсель даже покраснел от испуга, но его вмешательство запоздало. Услышав такое оскорбление, Ханс побелел от ярости. Всё, с него хватит! Сначала мальчонка дерзит, теперь еще его старик подпрягся! Забыв о раненой руке на перевязи, он бросился было на Сезара, но Браун остановил его отрывистым:

— Jetzt reichts aber, soldat! [18] Прекратите, солдат! (нем.) (Примеч. пер.)

Комбаз воспользовался моментом, чтобы уладить ситуацию. На сей раз он просил в открытую, уже не боясь, что после этого его назовут подхалимом и вражеским приспешником.

— Прошу, не обращайте на них внимания! Мы найдем эту Зверюгу, мы ее прикончим! Я устрою на нее облаву!

— Знаю я ваши облавы!

Вмешательство мэра, похоже, сделало свое дело. Обер-лейтенант помолчал немного, а потом проговорил ледяным тоном:

— Мне нужно пятьдесят мужчин, ни человеком меньше, или вас ждет наказание. Если у вас столько не наберется, возьмите людей из других деревень.

— Пятьдесят!

— И ни человеком меньше! Все должны быть в сборе завтра утром в восемь. И по немецкому времени, не по французскому!

— Это невозможно! Вы же не знаете горы, нужно поступить по-другому…

— Мсье Комбаз, может, вы и знакомы с местностью лучше меня, но я, в отличие от вас, умею организовывать окружение.

Мэр не стал возражать. Авторитет немца взял верх. Он только спросил робко:

— Но вы же отдадите нам наши карабины? Если мы найдем пса, нам понадобится оружие…

— Решим этот вопрос завтра. В восемь на площади должно быть пятьдесят крепких мужчин в охотничьем обмундировании. Это понятно?

— Будет исполнено.

— Эта тварь искусала моего ефрейтора, и я хочу избавиться от нее раз и навсегда. Это тоже понятно?

— Да.

— Прекрасно. Потому что если вы меня разочаруете, господин мэр…

Кто-то говорил что-то снова и снова, но у Себастьяна никак не получалось сосредоточиться. У него в ушах звучали страшные слова — «облава» и «пятьдесят человек».

Он так сильно сжал кулаки, что ногти вонзились в кожу. Пятьдесят! Себастьян понятия не имел, насколько это много, потому что так и не научился считать, зато он видел, как вытянулось лицо Марселя.

Когда он был совсем маленьким, в деревне решили организовать облаву на волков. Себастьян с Линой стояли на пастбище и смотрели, как охотники выстроились в линию и пошли с горки в долину. Этот строй чем-то напоминал извивавшуюся змею. Себастьян тогда застыл и смотрел, разинув от восхищения рот. Болван! Даже тени мысли у него не возникло о том, как страшно было в тот миг волкам и насколько несправедливой была вся эта затея! А теперь пятьдесят охотников на одну собаку? Как Белль сможет от них спастись?

Он сглотнул и удивился, потому что у слюны был соленый вкус. Старый пастух посмотрел на него с тревогой, и Себастьян попытался улыбнуться, чтобы усыпить его бдительность. Дедушка даже не стал его ругать за эту выходку с бошами. Стоило ему начать рассказ, Сезар побледнел словно полотно — совсем как в тот раз, когда уже шла война и Анжелина вернулась домой из поездки на день позже: полицейские проводили какую-то операцию и попутно задержали рейсовый автобус. Сезар выслушал рассказ внука молча, потом взял за руку и, не обращая внимания на протесты, отвел в деревню, прямиком в мэрию. В кабинете «господина мэра», как он величал Марселя, когда хотел его задобрить, дедушка приказал повторить историю от начала до конца: как он гулял, как немцы начали стрелять, как они рассердились, когда он помешал им убить оленя, и как Зверюга напала на них. Себастьян едва успел закончить, и явились боши — те самые солдаты с офицером, который глаз не сводил с Анжелины. Мальчик сразу его узнал. И вот теперь все они сговорились убить его подругу — боши, его дедушка, мэр и еще пятьдесят охотников!