Генрих Сапгир - Летящий и спящий

посвистывают суслики

подошел ближе:

дыра и дыра куда-то вбок

вдруг

дважды притопнул

камешки и песок посыпались вниз

к загородному поместью Форда

я подъехал на исходе дня

(облака летели белыми Тойотами)

человека поставил в гараж

навстречу по асфальтовой дорожке

спускался хозяин

тупоносый слегка старомодный

и его подруга —

великолепная Мерседес-Бенц

на лужайке

иронически посверкивая фарами —

Кадиллак последней модели

избранное общество

у каждого тысяча или две

обслуживающего персонала

хозяин мне предложил

стакан бензина

— спасибо Генри с утра не пью

— милая Вольво ты здесь…

Роллс-Ройс он почти развалился

но Вольво ему улыбалась

всем своим никелем

— куда старикашка? —

потеснил его бампером

скрежещет

подмигнула мне красным

назревала драма

а тут еще глупая Шкода:

— не правда ли славный подарок

бриллиант у нее на капоте? —

в лучах заката

сверкал зловеще

я завелся с полуоборота

закашлялся

— что с тобой?

— барахлит зажигание…

тут хозяин предлагает развлечение:

охоту за диким человеком —

профессором

улю-лю-лю! —

мы профессора гнали по лугу

в свете фар он метался как заяц

выхлопы — выстрелы

в темноте завыла сирена

замигала синяя мигалка

полицейский Джип

все растерянно подъехали к обрыву

Боже! там разбитая Вольво —

вверх колесами

смята в лепешку — ужасное зрелище

ну естественно меня арестовали —

показания хозяина и Шкоды:

были слышны выстрелы

а я… у меня барахлило зажигание

десять лет в подземном гараже

отсидел и вышел человеком

вышел человеком и вернулся

бриллиант так и не был найден

я подозреваю Мерседес

Над Прагой

летали мои воспоминания

и никак —

сложиться во внятное

обломки осколки

иные могли задеть

убить ненароком

над кнедликами со свининой

головы не поднять

мраморный глаз

бетонная мышца (ох!)

с торчащей арматурой

носились как сумасшедшие

уверяя (дело давнее)

что я их любил

я замахал руками

и обломки девушки

рассыпались известковой пылью

при моей теперешней готовности

смешивать миры

могло произойти

что угодно

город Голем

пусть оружие сюрреалистов

а я поставил

ратушу и соборы

на ладонь —

хорошо стоят —

и спрятал в карман

сувенир на добрую память

обретенная свобода

заставляет меня быть

заставляет быть особенно

внимательным к деталям

и пока толпы туристов

ржавой накипью

прокатываются

по Карлову мосту

и достигают

Вышеграда

чтобы стекать

на закате

желтым извергнутым пивом

во Влтаву

я приветствую их

жестом епископа

бронзовым кружевом

чугунным лицом

шариком-ониксом

в моей пепельнице

главное не надо

ничего придумывать

и тогда свободно

продырявить небо

еще тени обломков империи

проносились над желтыми коробками…

в глубине за Невским проспектом

город прятался от меня

будто совершил преступление —

в общем я искал театр-студию

верней человека-театр

думал: найду его в кресле

кучевые облака надо лбом

ног естественно нет —

Саваоф Понизовский

С Невского я свернул в арку —

длинный как зубная боль

в конце — дыра

в достоевский колодец

пошарив по всем углам

и не найдя прохода

(можно по пожарной через крышу)

вернулся где и обнаружил

(ну конечно вечная стройка)

кучерявится родное — Боря!

славно тиражирован —

над каждым окном медальон

поднялся по тупенькам

(с конечно всюду отбили)

на обшарпанной клеенке мелом

и на кнопке обрывок бумаги

буква «Т» его тоже уличала —

в скрежете пружины — голоса

по пустыне этажа

долго блуждал

большие пустые коробки

стружка

веер школьных тетрадей

даже спинка дивана в цветочек

но ни Бори

ни его студийцев

пахло нежилым

дверь меня ударила в спину

дружески

лишь выйдя на Невский

вдруг меня осенило — догадался

(под мостом в воде рябой и темной

что-то от меня отражалось)

стружка войлок

табурет безногий —

это был великий Понизовский

а картонная коробка — сцена

ведь она всегда пустая даже если

а тетради — роли актеров

ведь самих и нет никогда

а цветочки на спинке дивана —

тут и объяснять ничего не надо

пахло затхлостью —

запах искусства

и шлепок двери

мне в назиданье

как ни разложи

все равно выходит удивляться

сказывал мне собеседник

седоватый крестовый король

каменным веером

ложились

московские улицы

шла игра:

то на площади

выдвигались танки

то смешенье всех —

и пики пики! —

народ

кипит и движется

то в машинах

козырные люди

неслись

по пустынным проспектам

то проигравшиеся

красные масти

вопили о мести

на Лобном месте

говорят Москва всегда в выигрыше

посмотрите на лица

этих бледных игроков —

блефуют?

ну кто бы подумал

во дворце генерал-губернатора

недаром похож на карточный домик —

тузы и шестерки!

власти бьют в бубны

а все проели черви

говорят москвичи

а когда-то здесь безусым валетом

я всегда находил себе даму —

как мы ночью в центре тасовались!

я давно хотел отсюда уехать

сказал собеседник

то одно подкинет

то другое —

вот я и остался

московский подкидной дурак

лампочка светилась тускло и мигала

как заяц в ночном небе

и вообще это была не лампочка а мышь

которая испуганно бегала по столу

не зная куда деваться —

и постоянно мигала

вдруг — огненный прочерк —

метнулась со стола

вот нахалка! она сидела на краю

нет не светилась — просто мигала

скрестив свои узкие ноги

покачивая ими

тогда я ударил женщину

этой медной лампой наотмашь

… лежала между столом и диваном

опрокинутая настольная лампа

с разбитым затылком —

и все-таки светилась

но тускло и мигала

выскочил из витрины

облепил длинноногую с голой спиной

хоть с мясом отдирай —

шелковый плащ

неописуемо пестрой расцветки

схватился за шею руками —

красное лицо

вот-вот хватит удар —

галстук душил пожилого господина

в переулке

сшибая мусорные баки

гнался

за красивой молодой парой —

и когда ускользнули

в узкую дверь в стене

«мерседес» рассыпался от огорчения