Михаил Климов - Старый дом

А дальше – смотри выше: срисовали, свинтили, увезли…

И не то страшно, что увезут, тут мы выберемся, но вот пока будем выбираться, вполне четыре «пра» все получат и уберутся восвояси…

А ждать вдали от камеры хранения можно, конечно, но вот кого?

Если усесться в зале ожидания (что нормально), можно, наверное, найти такую точку, что вход в камеры будет виден…

Но вот кого он будет высматривать?

Ведь даже пол того, кто может прийти – неизвестен…

И на кого он (она, они) будут похожи?

Есть, конечно, шанс, что тот, кто придет, будет вылитый Слава…

Но шансов – мало, почти нет, можно даже к генетике не обращаться, слишком много персонажей, на кого может быть похож пришедший…

Например, на Маринку…

Или на Володю…

Или на Славиного отца…

Или на внучку Аню или на внука Андрея, а как они выглядели во взрослом виде, Прохоров даже представить себе не мог…

А есть еще жена Андрюши…

И муж Анечки…

А также их зятья или невестки…

И невестки невесток и зятья зятьев…

Нет, ловить на такие шансы нельзя…

Так что точка наблюдения нужна возле ячейки девятьсот два, иначе она не имеет почти никакого смысла…

Можно, конечно, воспринимать ячейку просто как маркер. Не ждать, не следить, а в конце дня проверить: если деньги взяты, значит, есть, значит приходили…

А потом начать поиск…

С двух сторон: выяснить, кто приезжал в эти дни из Новой Зеландии… Хотя, с чего он решил, что Володины правнуки будут жить там, где жили их предки? Земной шар стал маленьким и вполне возможно, что они обитают сейчас в Бразилии или, наоборот, в Филадельфии…

А второй путь – начать с Володи. Если он там у себя такой знаменитый, что о его наследстве пишут и называют известным, то можно, наверное, найти его потомков. Только непонятно, как искать. Здесь в России Прохоров знал, кому позвонить, но там-то не Москва, а вообще даже Веллингтон…

И даже если он их найдет – то что скажет?

Здравствуйте, я ваш четырежды пра?

Здесь, когда они приедут, то будут горяченькими и хоть какая-то информация, зачем притащились, у них в головах наличествует…

И о чем-то можно говорить…

А там – неизвестно где?

Нет, ловить их нужно завтра, пока теплые, и только на вокзале…

И когда Слава это понял и приступил к размышлениям, что делать, например, не дать ли денег вокзальным ментам, чтобы они его в упор не замечали, зазвонил телефон и на экране высветилось: «Неизвестный»…

А он еще даже Юрке не набрал, чтобы тот занялся описанием гороховских сокровищ…

Наутро, после тяжелой и почти бессонной ночи, вспоминая вчерашний разговор с Горохом, наш герой вынужден был признать, что он ему не понравился. Ни сам «лидер строительной промышленности», ни то, как он говорил со Славой.

Вроде бы пока все вежливо, но Прохоров чувствовал, что бандит не верит ему ни на грош. В принципе, тот вообще никому не верил, как в таких условиях можно вести бизнес, Слава даже представить себе не мог…

Но есть «не верить» и «не верить»…

И это могут быть, как говорят в Одессе, две большие разницы…

Одно дело, когда Горох звонит посоветоваться – купить или не купить такую-то книжку и, несмотря на всю Славину искренность, делает все в точности наоборот, чем ему посоветовали.

Потому что не верит…

Другое дело, когда он, Горох, хорошо знает, а это вчера было подчеркнуто, что Вадик зашел к Прохорову и больше никто никогда его не видел…

И никаких поводов у «бычары» не было, чтобы смыться и исчезнуть в необъятных просторах СНГ.

Если бы хотя бы он не доехал до Славы, можно было бы предположить, что Вадик стырил тридцать пять тысяч и бежал…

И хотя он и большие, как понял Прохоров, суммы возил и не тибрил их, разные бывают обстоятельства. Может, он в казино проигрался, а платить нечем? Или бабу себе завел, а она его на бабки развела? Да мало ли…

Но тут, поскольку Слава в первый день объявил, что «бычара» у него был и деньги отдал, такой вариант отпадал…

И дальше шли полные непонятки…

Никакого повода исчезать у Вадика не было…

А он исчез…

После посещения квартиры Прохорова…

И в подъезде у нашего героя не жил никто, кто мог бы: а) соблазнить его на побег, б) убить, в) похитить – это люди Гороха проверили, а он сообщил об этом Славе.

И тут история о том, что наш герой ну никак не мог бы справиться со здоровенным Вадиком, переставала работать.

Да, правда, не мог…

Ну, а куда он делся тогда?

Последнее начинало потихоньку перевешивать…

Расстались они на том, что Горох потребовал от Прохорова, чтобы тот вспомнил все до мельчайших подробностей: о чем говорили, как себя вел, говорил ли что-нибудь о планах.

И хотя все вроде бы было правильно, так и менты бы вели это дело, но в голосе «лидера строительной промышленности» уже звучала неприкрытая угроза. Дескать, если не предложишь разумного объяснения исчезновению Вадика, то повешу это на тебя и с тебя спрошу…

И дальше уже не будет никаких разборок, просто виноват и кара последует немедленная и жестокая…

Тут у нашего героя было два выхода: или придумать такую версию, чтобы Гороху она показалась достоверной. Вряд ли он так уж дорожит именно этим «быком», таких у него было несколько десятков, если не сотен. Скорее всего, его здесь ведет опасность оказаться опущенным: как это так, у него, Гороха, кто-то употребил человека, а он не ответил? И не важно при этом, что с Вадиком произошло: убили, украли или он сам сбежал, должна была быть некая версия, которая все уравновешивала:

– У тебя, говорят, пехоту кто-то щелкнул?

– Я его сам на Северный полюс отправил, потому что крысятничал…

Но так можно было говорить только, если уверен, что собеседник не достанет из кармана туза:

– Да какой там полюс? Он у меня в подвале показания под утюгом дает и про тебя все рассказывает…

И все. Не важно, что там Вадик рассказывает, важно, что Горох не знает, что с его людьми происходит – фраер, следовательно, не человек, мочи его во всех смыслах…

Так что, если Прохоров сможет придумать, куда делся Вадик, и ничего не будет этому противоречить (а он-то, в отличие от Гороха, хорошо знает, что придумывать можно, что угодно), то от нашего героя отстанут…

Однако ничего в голову не приходило, она была занята совсем другими проблемами…

Был тут и второй путь: найти управу на Гороха. То есть выйти на человека, который мог бы бандюку сказать – исчезни и Прохорова не трогай. И такие люди у Славы были, даже в двух экземплярах.

В одном случае, правда, он подвисал и так подвисал, как еще никогда в этой жизни с ним не случалось. Потому что это была в точности та картинка, о которой когда-то говорил покойный Китаец – «Вход рупь, а выход – два…»