Любовь Миронихина - Анюта — печаль моя

— Эй, девки, где тут живет Никуленков Андрей?

И они ему указали:

— Иди, дядь, все прямо и прямо до мостика, а там по левой стороне будет третий дом с крылечком и петухом.

И дядька, буркнув им что-то вроде благодарности, пошел себе дальше, искать Никуленкова, кладовщика. Откуда же им было знать, что чужие люди могут встречаться и расходиться по-другому, что большого труда не стоит сказать ласковое слово — «милые барышни», просто за так, даже если больше никогда не увидишь этих людей.

Первыми опомнились девчушки и стали хором объяснять, как пройти к Козловке. Они с таким жаром объясняли, чуть ли не руку его потянули на пригорок, с которого видна была дорога. Анюта молча плелась вслед. Ведь за конторой есть тропка, по этой тропке вдвое ближе. Девчонки этого не знали, а она словно онемела, как всегда при чужих, в самые важные моменты. Немтырь проклятый, ругала она себя. И наконец, решилась…

— Вы, наверное, по тропке сюда пришли, а потом потеряли, — выговорила она не своим голосом. — Эта тропка, пока не встанешь на нее, под ногами не покажется.

Анюта повернулась и решительно зашагала в другую сторону, все покорно потянулись за ней. Он догнал ее и какое-то время шел рядом, плечом к плечу. О чем-то спрашивал, склонив к ней голову и ласково заглядывая в глаза. И она отвечала, сама удивляясь собственной смелости и тому, что способна говорить так легко и непринужденно. Когда прощались на этой самой лукавой тропинке, он снова поклонился и поблагодарил. Ушли! На ходу он обернулся. И она потом долго раздумывала и спрашивала себя с надеждой, почему это он обернулся, ведь мог бы и не обернуться? Его синяя в клетку рубашка долго маячила на лугу. Как эта синяя рубашка шла к его смуглому лицу. Анюта сразу поняла: что-то с ней произошло, но что именно, не знала. Девчонкам отвечала невпопад, когда Домна посадила их чай пить, вылила стакан себе на колени.

— Ты какая-то глумная сегодня, Анютка, — посмеялась над ней бабка, а Домна поглядела с сочувствием.

Ей так захотелось поскорее сбыть девчонок с рук и остаться одной. Мать носила воду с реки, поливала огород. Но Анюта, вместо того, чтобы ей помочь, кинулась в хату и долго сидела у окна с огрызком зеркала в руках. Очень внимательно разглядывала свое лицо, подмечала каждую черточку, но так и не составила ясного представления о том, хороша она или нет. Настя с крестным, Доня, Танюшка и еще кое-кто не раз говорили, что она очень симпатичная. Но Анюта не очень-то верила. Как тут поверить, если беспристрастное зеркало отражало чье-то унылое, блеклое лицо. Глаза, может быть, и вправду ничего, огромные, прозрачно-зеленые, если бы не испуганное и напряженное их выражение. Август называл их русалочьими и загадочными. И ничего в них нет загадочного. Они все, жалеючи, ее нахваливали.

Но никто ее не обманывал. Анюта и не подозревала, что видит в зеркале не свое настоящее лицо, а чужое — напряженное, испуганное. Что в те минуты, когда она себя не видит и о себе не думает, от ее лица и особенно глаз, исходит тот самый мягкий, теплый свет, который так поразил ее в незнакомце. Если бы кто-то толково и убедительно объяснил это Анюте, она бы очень утешилась. Но никто из близких этого не сделал, все считали ее очень миловидной девушкой и не сомневались, что она сама это прекрасно знает.

Анюта почти не обратила внимания на студентку в панаме, и вдруг вспомнила ее взгляд. Эта барышня смотрела на нее с любопытством и с затаенной насмешкой, как на диковинное существо. Анюта тоже попыталась взглянуть на себя со стороны, большого зеркала у них не было. Представила худую, нескладную девку в старушечьем платье — и ахнула! Длинный июльский день уже насупился и засумерничал, а она все сидела и горевала. Скрестила руки на столе и уронила на них голову.

С тех пор Анюта забыла, что такое душевный покой, то и дело накатывали на нее беспричинные тоска и тревога. Если б ей сказали, что это тоже любовь, она бы возмутилась. Она прочла столько романов и о любви знала все. Конечно, влюбленные много страдают и мучаются, но эти страдания обязательно вознаграждаются радостью и счастьем. У нее же все было не так. На другой день она весь вечер таскала воду из реки, поливала огород. Устала, присела на берегу, и тут же стали думы одолевать, все грустные, нерадостные. Ярко светило и не собиралось угасать летнее солнце, и вдруг вместе с его лучами сквозь густую листву ракитки хлынул дождик. Быстро прошумел и умчался. Анюта смотрела и смеялась — вот чудо-то! Этот дождик с солнцем как будто окатил ее с ног до головы беспричинной радостью. Быстро и весело уносилась маленькая речка, временами превращаясь в ручеек. На мелководье ручеек журчал и пузырился, мельтешили на его поверхности солнечные блики. С его течение умчались и Анютины тяжелые думы.

Скоро она перестала дивиться таким быстрым и непонятным переменам в своем настроении. А причина была в том, что душа ее проснулась от спячки, ожила. Раньше она и не знала, что такое — живая душа. А теперь, едва глаза откроет, уже радуется, то ли летнему солнечному утру, то ли неизвестно чему. Потом погрустит, попечалится, тоже непонятно о чем, и за любой работой мечтает. Хорошо, что их с Машей поставили в телятник. С телятами жизнь намного легче стала, только убраться, да покормить малышей, и руки уже не ныли по ночам. В субботу Анюта примчалась с телятника на час раньше обычного. Крестный вытопил баню. Вымылась, достала приготовленное платье, уложила чуть влажные волосы венком на голове. Потом подумала — и скрутила узлом на затылке.

Мать только порог переступила и остолбенела от изумления. Было чему удивиться. Анюта даже не заметила ее появления, глядя в зеркальце, старательно мазала губы и брови постным маслом.

— Мам, понюхай, не пахнет от меня телятами? — на ходу спрашивала, убегая.

— Телятами — нет, а ландышем вовсю, — улыбнулась мамка.

— Ой, это тоже плохо, расстроилась Анюта, полсклянки вылила на себя, а все равно этот коровий дух не отобьешь.

По дороге в клуб собралась целая толпа. В Прилепах присоединился к ним Васька-сосед с ребятами. Ваську забирали в армию, а после армии он домой возвращаться не собирался. В то время Анюта тоже не сомневалась, что рано или поздно уедет обязательно. И посмеивалась, когда Настя то и дело примеривалась к соседу как к хорошему жениху для крестницы:

— Парень работный, у матери голова не болит ни за дрова, ни за сено, учительнице забор загородил, копейку заработал, тебе повезет, Нюрка, если он тебе достанется.

— Работный, работный! — передразнивала Анюта. — У вас других и похвал нету, нескладеха он и дичок.

— Не говоркой, — соглашалась крестная, — и не надо, мужик должен работать руками, а не языком.