Александр Клюге - Хроника чувств

Зато киномеханик Зигрист знал, как выглядит утренняя заря, и знал он это по одному австралийскому фильму, действие которого происходило в Южной Африке. Солнце там вставало около половины пятого, величественно поднимаясь из моря, обращенного к Азии, и двигаясь от Индии над скалистым силуэтом побережья. Напротив, то есть спиной к западу, сидели на металлических стульях из кафе [2] Стулья раздобыла расстрельная команда. двое несправедливо приговоренных к смерти. Стоявший с восточной стороны взвод солдат своим залпом смел их вместе со стульями.

На пленке были царапины. Ее прислали в кинотеатр по ошибке. У механика было время, и он знал, как можно было восстановить копию. Он был бы готов обработать царапины, находившиеся на обратной стороне пленки, и получить таким образом из покрытой царапинами копии первоклассный восход солнца в половине пятого без единой царапины. Но ему не хотелось заниматься этим, чтобы какой-нибудь негодный механик в другом месте повредил пленку (может быть, на других местах). Он сделал бы это, только если бы он один мог показать на экране безупречный восход солнца. Но это было бы нарушением существующих правил, потому что копия должна была прежде быть прокручена в кинотеатре категории А, прежде чем ее могли прислать в это кино, относившееся к категории Б [3] Кинотеатры в Германии с 30-х годов разделены на категории. Фильм должен пройти «предварительный прокат» в залах более высокой категории, прежде чем прокатчик получит право передавать его в кинотеатры более низкой категории. .

Киномеханика раздражала затянувшаяся дискуссия, из-за которой нельзя было освободить зал. В ней совсем не говорилось о зримых вещах, вроде восхода солнца или царапин на пленке. Ему оставалось только безучастное ожидание. Дискуссия шла за его счет, потому что из-за нее он ляжет спать чуть не на час позднее. Для него такая потеря была бы оправдана только демонстрацией абсолютно безупречной копии любого фильма. Зигрист считался придирчивым в том, что касалось качества пленки. Он не терпел ни склеек, ни повреждений поверхности. Поскольку таких безупречных копий практически не существовало, то содержание фильмов, все эти увлекательные дискуссии, в которых одним надо было приложить кого-то, а другим не ударить в грязь лицом, были для него мучением. А так как он знал, что машина времени, которую представляет собой кинофильм, не в состоянии нагнать время, потраченное в дискуссии (вроде того, как машинист поезда может нагнать опоздание), то киномеханик отомстил за накопившееся в нем раздражение из-за того, что кинозал используется не по назначению, выпустив во время позднего сеанса пару рулонов детективного фильма. В действии произошел скачок, благодаря которому картина, по мнению Зигриста, стала значительно лучше.

Он бы с удовольствием занялся систематическим улучшением фильмов подобным образом, сознавая, конечно, что придется взяться за ножницы. Не всегда можно было обойтись исключением целой части. Но в таком случае возникали склейки, дававшие отвратительные щелчки, даже если он аккуратно закрашивал тушью звуковую дорожку. Он не был готов согласиться ради улучшения содержания фильмов на ухудшение качества копий. В конце концов, считал он, содержание не имеет значения, а качество пленки — та дорога, по которой и движется содержание, каким бы оно ни было. Он не был готов уступить в этом вопросе, как и не был готов гробить ночи на работу с посредственным результатом.

После того как закончился сеанс, он собрал свою сумку, перемотав перед этим пленку и подготовив ее к отправке. Его очень удивляло, что пленки не надо кормить.

Представьте себе, говорит фрау Хильда Бёлеке, снегопад, пришедший с пролива принца Кристиана на далеком севере, оказывается, заражен, и теперь я умру, но не сразу, а через два месяца, потому что отравление действует постепенно. Тем не менее я не чувствую страха, потому что в моей комнате так приятно тепло. Она собралась отправить поздравительную открытку, оделась и на углу Тенгштрассе и Аедльхайдштрассе попала под машину. Тут уж ей смерть в Третьей мировой войне стала безразлична.

Но некоторые из ее клеток жили еще несколько дней и обсуждали между собой, как следует расценивать происшедшее. Нас не устраивает, говорили они, что снежные массы, принесенные из Гренландии, могли быть зараженными. Фрау Бёлеке, считали они, имела право умереть своей смертью. Она не должна смиряться с предсказанной ей смертью, из-за снегопада на удивление похожей на рождественский сюрприз и отложенной во времени, даже если тем временем наступила совсем другая смерть и вопрос, как может показаться, снят с повестки дня.

А все дело в том, что отдельные человеческие клетки, пока в них еще теплится искорка жизни, — скрытые казуисты-законники. Они жаждут воды, а еще — немного справедливости на земле.

Относительно примата каузальности: один богатый человек отправился в 1936 году на пароходе в Америку. У него был ящичек сигар. Их у него украл более бедный человек по фамилии Айке. Потом корабль напоролся на айсберг и затонул. Господин Айке, хитрый вор, после спасения говорил в свое оправдание: сигары все равно утонули бы. То есть теперь, когда их владелец, господин Граунке, утонул, уже все равно, были б эти сигары у него до конца или они у него украдены.

Нет, отвечают клетки, это совершенно не все равно. Айке вор. Айке нарушил право господина Граунке, владельца, а вору полагается наказание, даже если его подбирает в море спасательная шлюпка. Даже если владелец, господин Граунке, не был бы прав, отстаивая свое право, от которого ему никакого проку. Ведь между «иметь право» и «воспользоваться правом» — большая разница. Так на что же нужно право, от которого утонувшему в ледяной воде Граунке ни малейшего проку? Мы никому не служим, заявили клетки. Мы не рабы.

Марио Г., родом с юга Португалии, в 1967 году был участником студенческих волнений во Франкфурте-на-Майне. Без него не обходилось ни при захвате зданий, ни во время вечерних дискуссий в пивных, ни во время уличных стычек с полицией. Как выяснилось впоследствии, его заслуга заключалась в том, что от него забеременели 26 соратниц по молодежному движению. Никаких расходов на содержание детей он не нес. Как он добился такого личного успеха, что определило — «инстинктивно», намеренно или по причине необычайных свойств характера — такой эксцесс, установить уже не удастся. Еще до начала португальской революции его казнили в Португальской Гвинее по приговору военно-полевого суда. Его семья, пославшая Марио учиться во Франкфурт, была дворянской. Он подверг свою жизнь инфляции в опасные годы, в смысле эволюционно-позитивного распространения своих генов, произведя на свет 26 параллельных универсумов, которые ничего не знали друг о друге. Ганс Дитер Мюллер называет его в своих заметках о 1967 годе «био-большевиком».