Денис Драгунский - Вид с метромоста (сборник)

– Наоборот, – сказал он. – Мое мужское чувство в порядке. Потому что ее женское чувство до сих пор не остыло. Сам гляди – так распороть и перешить свою жизнь, и всё ради меня! Если бы хотела отомстить, не так бы сделала.

– А как?

– Да проще простого. Написала бы: «Был у меня друг NN, милый человек, способный, неглупый, искренний, любил меня, как умел, да вот не срослось».

– И что?

– Я бы пошел и удавился, – сказал он.

Один раз Дурново и Чеканский пошли смотреть хоккей. В Лужники, на Малую спортивную арену. Кажется, ЦСКА – «Динамо». Кажется, финал или в крайнем случае полуфинал. В общем, какая-то важная встреча. Иначе зачем бы Дурново и Чеканскому идти на стадион, вполне могли бы по телевизору.

Да, кстати! Когда я написал про этот случай одной своей знакомой, она ответила мне: «Как вы здорово придумали фамилии персонажей – Дурново и Чеканский . Просто класс!»

Очень приятно, конечно, получать такие комплименты. Однако Дурново и Чеканский – это совершенно реальные люди. Мои старшие товарищи по филфаку. Вот с Дурново я виделся не далее как 20 мая 2010 года в одной большой компании. Выпили немножко и среди прочего вспомнили эту историю. Которую, собственно, давным-давно рассказал мне Дурново.

Итак. Сидят Дурново и Чеканский на трибуне, смотрят боевой наступательный хоккей и отчаянно комментируют игру. Совершенно не стесняясь в словах и выражениях. Даже придавая словам и выражениям стилистическую отточенность и добавочную резкость: придаточные предложения, деепричастные обороты, разные суффиксы и приставки, а также сложные слова.

Филологи, ясное дело. Кроме того, уже выпили пива.

Комментируют беспрерывно и довольно громко.

Какой-то гражданин из заднего ряда нагнулся к ним и сказал:

– Молодые люди! Прекратите! Черт знает что, просто уши вянут!

Чеканский обернулся и ответил:

– Молчи, жопа. Это гротеск.

В общем, если вас спросят « Зачем же сразу колкости? » – смело отвечайте: « Это гротеск! »

Сапожников с юных лет хотел, чтоб у него были дети. Сыновья. Здоровые, крепкие, смелые мальчишки. Чтоб умели лазать по деревьям, удить рыбу, разводить костер. Бегать, плавать и драться. Мастерить, орудовать молотком и рубанком, как настоящие мужчины. И чтобы обязательно двое.

Другие мечтали о карьере, о больших деньгах, машинах и мотоциклах, о красивых девушках, а он – о сыновьях.

Сапожников специально искал невесту, чтоб рожала ему здоровых детей. Чтоб была моложе него лет на восемь. Свежая, светловолосая и очень здоровая. Ну и конечно, девушка.

Сапожников нашел себе такую: небольшого роста, с крепкими ногами. Беленькую, добрую до безответности. Только школу закончила. А он к тому времени уже работал и хорошо получал.

Через год она родила близнецов, мальчишек. Сапожников был счастлив. Он продал квартиру и купил большой дом в деревне. С козой и старушкой, которая жила там, бабушка бывшего хозяина. Старушка была нужна, чтобы доить козу. Потому что детям очень полезно козье молоко и вообще жизнь на свежем воздухе.

Жена, конечно, поплакала сначала, потому что не хотела уезжать из города. Но Сапожников постучал пальцем по столу и сказал: «Вот так!»

Близнецы пили козье молоко, ели овощи со своего огорода и закалялись, бегая босиком по траве. Сапожников нарадоваться не мог: крепкие лобастые мальчишки, румяные, упрямые, с твердыми пятками и синими глазами.

Сапожников каждый день ездил в город на работу. Уезжал рано, приезжал поздно – близнецы спали. А по субботам и воскресеньям он навещал своих родителей. Правда, во время отпуска он учил близнецов забивать гвозди и копать огород. Но они всё время убегали с соседскими ребятами то в лес, то на речку.

Однажды он поздно вечером вернулся домой из города и увидел, что у жены из-под платка выпала седая прядь. Она запихнула ее обратно. У нее были жилистые коричневые руки.

– Ты это что? – спросил Сапожников, хлопая глазами. – Постарела?

– Ничего, – сказала она и заплакала.

– Тогда чего плачешь?

– Вася грозится Ваню убить, – сказала она. – Потому что Вася иудей строгой веры, а Ваня теперь у нас гей.

– Какие еще Вася и Ваня?! – закричал Сапожников.

– Близнецы, – сказала она. – А я завтра уезжаю в Париж, мне одноклассник предложение сделал, он теперь француз и яхтами торгует. Ну вас всех!

Сапожников вышел на крыльцо. Сбоку в хлеву возилась старушка.

– Молочка козьего? – спросила она.

– Налей баночку, – вздохнул он.

Было густо и полезно. И воздух свежий, это главное.

Дети вырастают, конечно. А бабы – поди их пойми.

У нее была редкая фамилия – Гаус. С одной «с». Нина Гаус, преподавательница немецкого. Длинная, худая, с балетной спиной, короткой стрижкой и зелеными глазами.

Слава Шитов познакомился с ней в институтской компании. Она была на два года старше, но даже приятно: ты только что получил диплом, а она преподаватель твоего вуза. Поэтому он наливал ей вино, прижимался плечом и шептал ей в ухо, прикасаясь губами, что она очень красивая, что у нее ушки сладкие, а она тоже шепотом отвечала: «Да я прекрасно это знаю!» Потом Андрей и Алик со своими девчонками поехали к Андрею, и его позвали, а он позвал эту Нину.

Андрей кинул им подушку и толкнул в какую-то комнатку. Тахта была скрипучая и покрыта пыльным ковром. Ковер царапался, простынки не было. Она не захотела раздеваться. Так, процеловались полночи. Потом разбежались.

Правда, Слава взял у нее телефон.

Потом он ей звонил два или три раза.

Потом он как-то зашел в свой институт. Ректор сдавал часть площадей, а Шитов Вячеслав Осипович был посредником по недвижимости. Фирма «Русский Квадрат».

Потом, в смысле, через сорок лет.

Зашел и увидел на доске объявлений, что ректорат, деканат и кафедра немецкого языка с прискорбием извещают о смерти старшего преподавателя Нины Федоровны Гаус. Лицом совсем она. И две гвоздики в баночке, на табурете внизу.

Вячеслав Осипович достал мобильник, набрал ректора и сказал, что у него всё срывается.

Вышел и велел шоферу везти себя в офис.

А с полдороги сказал: поедем домой.

Дома он прошел в спальню, выпил привычный коктейль – валокордин, аспирин, ношпа и седуксен – разделся, лег под одеяло, взял с тумбочки нетбук и набрал в Гугле: «Гаус». Гугл его исправлял: наверное, вы ищете Гаусс ? Нет, скотина, я ищу то, что я ищу! Нашел. Гаус Н.Ф. Сорок два года на той же кафедре. И домашний адрес тот же, она говорила, он запомнил, улица Лобачевского, Гаус на Лобачевского, смешно.