Сергей Носов - Фигурные скобки

Господин Некромант:

— Я работаю только с покойниками и мертвецами, причем русскоговорящими, но никак не с трупами.

— Что вы городите? — возмущается Нинель. — Какие русскоговорящие? Чем трупы отличаются от покойников и мертвецов?

— Именно в русском языке покойники и мертвецы — существа одушевленные, тогда как труп — неодушевленный предмет.

— Что за бред!

— А вот и не бред. Слова мужского рода, оканчивающиеся на согласную, в винительном падеже обретают окончание — а, если они одушевленные, и не имеют окончания, если они неодушевленные… Например, самец, крот, пилот, субъект. Одушевленные. Вижу кого? Вижу самц-а, крот-а, пилот-а, субъект-а. А вот: столб, гриб, дырокол, объект. Неодушевленные. Вижу что? Вижу столб, гриб, дырокол, объект. Нет окончаний.

— Вы не видите, Капитонову и без вас плохо? К чему это?

— А к тому. Вижу что? Вижу труп. Но нельзя сказать «вижу трупа». Значит, неодушевленный. С другой стороны: вижу кого? Вижу мертвеца, покойника. Но нельзя сказать «вижу мертвец», «вижу покойник». Значит, одушевленные существа. Улавливаете? Труп — как стол и кирпич, неодушевленный предмет. А покойник и мертвец — как плотник и орел, одушевленные существа. С покойником и мертвецом еще можно работать.

— Какая разница между покойником и мертвецом?

— Есть нюансы. Но важнее то, что их объединяет. Одушевленность. Да, они все не живые — и труп, и покойник, и мертвец, но покойник и мертвец при этом одушевленные. Труп — неодушевлен. Труп не может быть субъектом, он только объект. Субъект одушевлен, объект неодушевлен. А покойник и мертвец в отличие от трупа остаются субъектами. И вот главное. Неодушевленное оживить нельзя, ибо оно фатально не живое. А не живое, если оно одушевленное, оживить можно. Труп — нельзя, а мертвеца и покойника — можно.

— Бред.

— Заметьте, это следует из самой природы русского языка, именно поэтому я работаю исключительно с русскоязычными… Только поэтому, а вовсе не из чувства патриотизма, как это кто-нибудь может подумать. И вот важный момент: оживленный, то есть переставший быть мертвецом или покойником, неизбежно забывает русский и переходит на другой язык. Если бы он продолжал оставаться русскоговорящим, его бы можно было снова оживить, когда бы он опять стал мертвецом или покойником, и так бесчисленное число раз. Но это, к сожалению, невозможно. Покойника и мертвеца можно оживить только один раз, и он уже никогда не будет говорить по-русски.

— Бред, бред, бред.

— Тем не менее проблему Мухина я, похоже, решил.

— Мухин это кто? — насторожилась Нинель.

— Это тот, у кого уже нет проблем, — говорит Капитонов, до сих пор не участвовавший в разговоре.

— Спорить не буду, — говорит Господин Некромант. — Однако аналогичным образом решается проблема Водоёмова.

— Вы действительно бредите, — отворачивается Капитонов.

— А я про что! — воскликнула Нинель.

— Нет, друзья, это вы все бредите, а не я. А вы, Капитонов, больше других.

18:09

Глаза закрываются сами, и представляется Мухин, каким, наверно, его и нашли на плоской крыше восемнадцатиэтажного дома. Без признаков насильственной смерти. На нем был новый костюм, о существовании которого не знала Марина. Капитонову видится, что Мухин лежит на спине и руки раскинул.

Равель — «Болеро».

— Папа, здравствуй. Все хорошо? Нормально устроился?

— Да, все отлично. Хочешь что-то сказать?

— Во-первых, ты оставил ключи.

— Надеюсь, меня кто-то впустит в квартиру…

— Кто-то, конечно. Но ты оставил ключи снаружи, в замке. Я не могла дверь открыть изнутри. Спасибо соседям…

Он потрясен. Он говорит:

— Виноват.

У него телефон разрядился.

18:17

— Следственная оперативная группа, — констатирует микромаг Астров, провожая взглядом людей, направляющихся в каморку с телом Водоёмова. — Значит, дело не шутка.

— Не каркайте, — говорит Нинель. — Это ничего не значит.

— Вы так думаете? Вчера мнимая бомба, сегодня реальная смерть.

18:20

— Внимание, Капитонов, сейчас вам будут задавать вопросы… Имейте в виду…

Договорить Нинель не успевает — тот уже подошел:

— Это вы очевидец?

— Да, я свидетель.

— Пока очевидец.

— Есть разница? — зачем-то спрашивает Капитонов.

— Большая.

— А вы? — вмешивается Нинель. — Вы следователь?

— Оперативный сотрудник.

— Простите, не поняла.

— Опер, — говорит оперативный сотрудник.

— А где следователь? Должен быть следователь. Покажите мне следователя.

— Я вместо следователя.

— Ах, вот оно что, группа не укомплектована! Ну да, сегодня же воскресенье.

— С этим мы сами как-нибудь разберемся.

— Да, конечно, я просто забыла, что умирать по воскресеньям не рекомендуется.

— Кем не рекомендуется? Никто таких рекомендаций не давал!

— А по-вашему, это правильно, когда в отсутствии следователя уголовное дело заводит оперативный сотрудник?

— Простите, я не завожу уголовное дело. И уголовное дело завожу не я.

— Однако допрашиваете…

— Я не допрашиваю, а вы мне сильно мешаете.

— Продолжайте. Но я буду с ним. Капитонов, я здесь!

— Вы адвокат?

— Я режиссер трюков!

— Нинель, — говорит Капитонов, — прошу вас, я сам.

— Хорошо. Только помните, о чем я говорила.

Она отходит.

18:25

В каморке.

— Я стоял здесь, он — здесь. За щитом. Я не видел его, и мы договорились, что он будет молчать. Он загадал число. Я попросил его… кое-что выполнить. Потом я сказал: 99. Он стал падать, уронил щит на меня, а сам умер.

— Кое-что выполнить — что именно?

— Прибавить пять, отнять три… Не уверен в точных числах. Уже забыл.

— Это фокус?

— Не знаю. Наверное, фокус. Тут все фокусники.

— Не надо про всех. Сейчас мы о вас и о нем. Хорошо, в целом понятно.

18:29

Он долго разговаривает с кем-то по телефону.

18:35

— Что касается следователя… Я напишу, как зовут, — оперативник достает из папки канцелярскую принадлежность, обычно именуемую «блок для записей». — Придется завтра посетить.

— У меня завтра самолет… где-то в два с чем-то.

Оперативник пишет на верхней бумажке, как зовут и адрес. Отрывает листок.

— Вот в одиннадцать и придете, — покосившись на Нинель, отдает Капитонову.

— Это теперь вместо повестки? Имейте в виду, Капитонов, вы не обязаны!

— Мой добрый совет. Придите, вас будет ждать следователь Чернов, я с ним только что говорил. Так будет лучше для вас.

Капитонов спрашивает:

— С повинной?

— А вы что, с повинной хотите? — Нет, с повинной я не приду, — отвечает Капитонов твердо.

— Ну, так вы просто так приходите.

18:40

Уход оперативников действует на конференцию мобилизующе. Тело Водоёмова еще лежит в каморке, и за ним должны приехать из морга, а делегаты, не сговариваясь, начинают занимать места в зале. Капитонов ничего этого не замечает. Он как сидел, так и сидит. Он замечает, когда ему предлагают встать.