Том Вулф - Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка

На самом деле малоопытному глазу все эти номера кажутся чертовски похожими. Хотя, с другой стороны, малоопытный глаз попросту не воспринимает эстетику шлока.

— Однако в том, втором номере у нас вышла статья про Уинчелла, и эта статья очень ему понравилась. Вот почему на самом деле…

Тут в ресторан входит Реджи. Она все-таки вернулась со всей своей блондинисто-меховой пышностью минус собачка, и все шеи в «Линдисе» тут же начали поворачиваться, шурша воротничками, пока она шла к нашему столику. Харрисон явно уже от всего этого устал. Реджи пристроилась к нам за столик. С собачкой все хорошо. Реджи тоже захотела немного копченой лососины. А Харрисон продолжил свой рассказ:

— Так вот, я взял второй номер, пошел к Уинчеллу и показал ему журнал. У нас там была статья под названием «Уинчелл был прав насчет Джозефины Бейкер». Джозефина Бейкер устроила сцену в каком-то клубе, не помню в котором, заявляя, что ее якобы подвергают дискриминации, потому что она негритянка, или еще что-то в таком духе. А Уинчелл написал, что она просто эксплуатирует расовую тему, и на Уинчелла обрушилась целая волна критики после того, как он это написал. Тогда мы прогнали статью под названием «Уинчелл был прав насчет Джозефины Бейкер», и она ему страшно понравилась.

Тут кто-то из ресторанной прислуги кричит Харрисону, что его к телефону, он встает и уходит, а я принимаюсь разговаривать с Реджи. Для столь яркого визуального феномена у нее слишком уж слабый голос и непритязательные манеры. Реджи рассказывает мне, как она познакомилась с Харрисоном. Ее семья после войны бежала из Восточной Европы и обустроилась в Канаде. Реджи немало потрудилась в качестве модели, время от времени становясь Мисс То и Се (например. Мисс «Би-эм-си»), однако на самом деле она хочет стать актрисой. Так или иначе, пару лет назад кто-то предложил ей работу модели и посоветовал обратиться к Харрисону.

— Но как только я с ним познакомилась, — говорит Реджи, — работа сразу же перестала меня интересовать. Меня заинтересовал он сам. Он просто очень, знаете… он на редкость восхитительный мужчина.

В общем, у Реджи имелись кое-какие проблемы с иммиграционными службами по поводу ее статуса в США. В один прекрасный день раздался стук в дверь квартиры, где девушка в то время проживала со своей подружкой, и туда вошли иммиграционные служащие. Они принялись задавать Реджи всякие такие вопросы насчет того, чем она занимается, а затем один из них сообщил ей, что ее очень часто видели в компании одного и того же пожилого мужчины.

— Они говорили о Бобе! — восклицает Реджи. Ее подобное определение явно смешит. — Я сказала Бобу, что он Пожилой Мужчина. Кажется, ему это не слишком понравилось.

Однако затем все уладилось, и пошла совершенно восхитительная жизнь. Как раз на следующий день Боб позвонил в контору Уинчелла, желая о чем-то того спросить, и его секретарша сказала, что она передаст сообщение.

— И знаете, — говорит Реджи, — очень скоро Уинчелл сам перезвонил. Боб был просто счастлив. Знаете, они были очень хорошими друзьями. Боб частенько заходит сюда, в «Линдис». Ему, знаете, нравится… ну, вроде как надеяться, что он столкнется с Уинчеллом и… в общем, увидит, что они по-прежнему такие же славные друзья. Понимаете?

Харрисон возвращается к столику.

— Звонила Хелен, — говорит он.

— Что, Тесси плохо себя ведет? — спрашивает Реджи.

— Угу, — отзывается Харрисон. Вид у него немного рассеянный.

— А я как раз рассказывала ему про то, — объявляет Реджи, — что ты Пожилой Мужчина.

Девушка весело смеется. Однако Харрисон уклоняется от обсуждения этой темы и смотрит в сторону двери.

— Уинчелла еще не было, — говорит Реджи.

Харрисон отворачивается от двери. Облачко развеивается.

— Так или иначе, — подводит итог Харрисон, — Уинчеллу так понравилась эта статья, что он воткнул ее в эфир. У Уинчелла тогда была собственная программа, не помню, на каком канале, но в ту пору это была самая горячая программа на телевидении. И однажды вечером он взял номер «Конфиденталя» и показал его — прямо по телевизору. И я вам точно скажу — именно с той передачи и пошла вся раскрутка. Именно Уинчелл действительно сделал «Конфиденталь» достоянием гласности.

Тут Харрисон опять бросает взгляд на дверь.

— В общем, мы начали вставлять в каждый номер что-нибудь про Уинчелла. Мы пытались прикинуть, кто ему не по вкусу, и прогоняли про них статьи. Одна из них называлась «Самая большая наколка на Бродвее». Статья была про всех тех неблагодарных, кому Уинчелл помог начать карьеру, а они потом повернулись к нему спиной либо тем или иным образом его накололи. Мы давали такой материал в каждом номере. А он все продолжал поддерживать «Конфиденталь» с телеэкрана. Дело дошло до того, что мы порой целыми днями сидели и лихорадочно крутили мозгами, пытаясь прикинуть, кто же еще Уинчеллу не по вкусу. Черт возьми, этот список у нас уже попросту иссякал!

Очередной взгляд на дверь.

— Очень скоро все уже считали, что у нас есть деловое соглашение с Уинчеллом и что он владеет частью «Конфиденталя». По-моему, его тогда пригласили в «Миррор» и напрямую об этом спросили. Они думали, что он вкладывает деньги в наш журнал. Но ничего подобного никогда не было. Мы никогда ничего не предлагали Уинчеллу, да и в любом случае от этого не было бы никакого толку. Уйма народу пыталась купить себе место в его колонке, но всем вышел облом. Уинчелла просто нельзя купить. Что же касалось «Конфиденталя», то он был просто без ума от материала, который мы печатали, и постоянно продолжал упоминать о нашем журнале по телевидению. В общем, однажды мы заранее узнали, что он собирается впарить один наш номер в телевизор, и мне случилось упомянуть об этом оптовому торговцу. А этот парень взял да и отправил всем продавцам по всей этой проклятой стране весточку о том, что им следует запастись уймой именно этих номеров нашего журнала, потому что Уинчелл собирается упомянуть о нем с экрана. Со стороны того оптового торговца это была большая глупость, потому что все стало выглядеть так, как будто мы и впрямь заключили сделку с Уинчеллом. В общем, Уинчелл невесть как об этом прослышал, а потом не на шутку разгорячился. К счастью, эта история никак не просочилась в газеты, но теперь даже сам Уинчелл всерьез недоумевает насчет происходящего. В один прекрасный день он встречается со мной здесь, в «Линдисе», садится за столик и говорит: «Слушай, Боб, ты должен мне кое-что объяснить. Какого дьявола меня вообще угораздило связаться с „Конфиденталем“? Сам я этого никак не прикину». Помню, я тогда здорово повеселился.

В общем, деньги все продолжали поступать, говорит Харрисон. «Конфиденталь» снял просторный офис, площадью порядка четырех тысяч квадратных футов, в доме номер 1697 по Бродвею, однако в штате редакции у них никогда не числилось больше пятнадцати человек.