Авессалом Подводный - Рассказы для взрослых

Меридианы одинаковые, а параллели — разные. Поэтому меридианы сходятся, а параллели — нет.

Атеизм — странная теория. Как можно доказать НЕ существование Бога, когда даже с Его существованием — и то упаришься?

Мудрецы говорят — познай самого себя. А если мне интересны другие? Что тогда лучше — лицемерить или самовольничать?

Нет ничего противнее требования любви. А если ее нет и не предвидится? Что тогда — лгать себе и другим, или же красть — опять-таки, у кого? У Всевышнего?

Хорошо государственному человеку, когда государство сильное — есть чем гордиться, да и в обиду оно не даст.

А если государство слабое — тем более хорошо, можно поживиться за его счет.

Куда ни кинь — одни сплошные выгоды.

Есть ли в народе мудрость? По идее — должна быть. Однако на практике ее незаметно. Скрывает, должно быть, от абы кого.

Может ли русский человек воевать с немцем? Может. А с американцем? Тоже, наверное, хотя это и глупо. А с украинцем? Нет, никогда. Не воюется с хохлами.

Чувство юмора развивал у Себя Бог, когда творил этот мир, громоздя одну нелепость на другую.

Кое-что и людям перепало — по Его недосмотру.

Каждый вечер ко мне в голову приходят мысли. Но свои — редко, чаще чужие. И что с ними делать, я не знаю.

Вот — в тетрадочку записываю.

У моего народа есть душа. И он ее бережет. Чужим не показывает.

Да и сам не очень-то смотрит.

Одиночество должно приходить к человеку вечером. Утро и день предлагают столько впечатлений, что уже и не важно, сколько тебя.

А вечернее одиночество — это святое.

Лук — овощ, который много себе понимает. Он знает, что правильно жарить его умеют только в Одессе. Но даже и там это делают, не отходя от сковороды и непрерывно его помешивая — до золотистого цвета.

Умеют некоторые себя поставить.

Все люди, испытавшие счастье, как один, говорят, что оно мимолетно.

И так же дружно умалчивают, сколько оно требует труда.

И смирения.

Гордость — нехорошее слово. Вежливый заменитель чванства.

Мне скажут: а как же гордость своим народом? Это же хорошо!

Хорошо — если идет рядом с искренним стыдом за него.

Заварочный Чайник считает себя украшением стола. И очень огорчается, когда

Хозяйка, заварив чай, надевает на него ватную Бабу.

— Я и так не простужусь, — захлебывается он через носик.

— А мне что, не надо телу-то погреть? — возражает Чайнику Баба, уютно усаживаясь сверху.

А хозяйка, не слушая их, аккуратно расставляет на столе чашки и блюдца.

Настольная Лампа усердно освещает письменный стол.

А под потолком висит Хрустальная Люстра и страшно зазнается.

— Я — главная, — поучает она Настольную Лампу. — Меня всегда включают первой! И я освещаю всю комнату!

И Настольная Лампа уныло опускает голову, признавая свою вторичность.

Но есть и у нее в жизни светлые минуты — когда, объединившись с Люстрой, они вместе презирают Маленький Ночничок, чуть мерцающий вечерами у кровати Хозяина.

Сомнение — неприятная вещь. Особенно когда сомневаешься в том, в чем абсолютно уверен. Но вот что интересно: чем скромнее человек, тем меньше сомнения его мучают.

Как грабители, которые видят, что у жертвы кошелек тощий.

Дверной Звонок очень экспансивен — он буквально кричит Хозяевам, кто пришел к ним в гости. Хороший это человек или плохой, взрослый или детский, юноша или девушка.

Но когда Хозяева его не слушают и задают глупый вопрос: "Интересно, кто бы это мог быть?" — Звонок очень обижается и замолкает. И Хозяин долго и тщетно пытается найти в Звонке неисправность, хотя достаточно просто извиниться.

Дороги судьбы всегда проселочные. Даже если человеку кажется, что он едет по ним на лимузине. Однако, присмотревшись, легко увидеть, что ноги — в пыли.

Судя по всему, загробная жизнь — не сахар. Иначе бы почему к ней надо так долго готовиться?

Все основное в моей жизни уже сделано. И произошло. И торопиться и стремиться толком некуда.

Когда же окружающие это поймут?!

Материалист — это человек, признающий реальным лишь то, что для него материально. О том, что материально для других, он старается не думать.

Довольно часто за отчаянием стоит упорное нежелание человека сменить тему, давно себя исчерпавшую.

Когда мне не спится, я кручусь на своем диване, и он сочувственно постанывает мне своими пружинами. А потом из глубины его чрева выползает мягкое облако, путающее мои мысли и превращающее их в цветные картины…

Ни одному ценителю искусства не придет в голову рассматривать картину, начиная с ее левого нижнего угла и кончая правым верхним.

Почему же книгу надо читать по порядку страниц?! В это верят только очень наивные авторы.

Вера бывает наивная и принципиальная. Например, истинный поэт наивно верит в силу слова и принципиально — в свое предназначение.

Вера, надежда и любовь суть различные приправы к блюду Жизни. А роль картошки в нем играет работа.

Форма помогает содержанию появиться на свет Божий. Однако, встав на ноги, Содержание быстро об этом забывает и начинает вести как бы независимое существование.

Повадился кувшин по воду ходить — тут ему и голову сломить.

Искусство жить предполагает использование мысли лишь в тех случаях, когда это абсолютно необходимо.

Пафос зрелости плохо понят философской мыслью. Видимо, потому, что она никак не свяжет концы и начало.

Я заметил, что читатель литературной критики обычно не удостаивает своим вниманием исходное произведение.

И критики знают это с самого начала.

Зарытые в глубинах собственного компьютера файлы с черновиками — сущий клад для писателя. Главное при этом — не натолкнуться на дневники Толстого, случайно вылетев в Интернет.

Месть — нехорошее занятие. Но иногда без нее не обойдешься. И лучше при удобном случае острой булавкой подколоть обидчика, чем всю жизнь носить против него тяжелый камень за пазухой.