Борис Пугачев - Школа обмана

— В Танзании продолжают работать люди. Кстати, не только на сушилке. Не забывай о Сировиче и его ребятах. Он, между прочим, тоже почти год жизни на это отдал. Вложены огромные средства. В конце концов, надо как-то разбираться с партнерами. Они и деньги затратили, и сейчас еще работают и надеются. Что-то нужно делать. Тянуть нельзя. Твоя любимая страусиная политика продержится несколько дней — а дальше? Ты со своим спокойствием хоть это понимаешь? Или у тебя только лошади в голове?

— А чего ты ждешь от меня? Чуда? Чуда не будет. Следует честно все объяснить танзанийцам и затем действовать по обстоятельствам.

— Кто и как будет объяснять?

— Рифат… Бориных ребят срочно отзовем, а Сирович с командой и сам скоро вернется. Другой вопрос: когда танзанийцам все рассказать? Лучше, если никого из наших там уже не останется. Рифат — фактически личность нейтральная. Может, даже больше их сотрудник, чем наш. Или еще чей-то…

— Хорошо… А что, по-твоему, будет с результатами Сировича? С деньгами в банке?

— Думаю, все геологические изыскания станут трофеем танзанийцев. Впрочем, это касается и базы по сушке кардамона, и, возможно, денег. Вообще-то надо дать Сировичу установку на ускорение возвращения, а после приезда объяснить ему, что инвестиционные средства пропали во Внешэкономбанке. Кстати, это соответствует действительности. Они, вероятно, пропадут, а наши танзанийские усилия будем рассматривать как попытку вернуть их.

— Попытка, как ты это называешь, стоила нам, а вернее, мне больших денег. Это помимо того, что мы, как ты выразился, пытались спасать в банке. Кстати, идея твоя, и гарантии, данные тобой, никто не отменял.

— Не согласен. Ты сам пошел на риск. Я предупреждал, что коммерция — всегда риск. Привыкай, учись. Кстати… Я тоже кое-что потратил. Кроме того, я тебе еще до отъезда все о гарантиях объяснил.

— Ты потерял, я потерял, а Боря приобрел. Боря всех ошельмовал, и мы это должны проглотить?

— Кто-то из экономистов, может быть, даже наш великий учитель Маркс сказал: тот, кто решил вести дела только с честными людьми, должен забыть о коммерции.

— Понятно… Все пушистые, никто не виноват. Просто учеба… Здорово… Но кто автор Бориной выходки и кто предложил тебе танзанийский вариант? Вообще я полагаю, что все было продумано заранее. Вот только очень хочется знать причины и авторов. Один из них мне сейчас очевиден — ты. Но, скорее, ты соавтор либо плагиатор. А кто основной автор? Какова вся комбинация? Какова цель? Если я этого не узнаю, нам с тобой придется встречаться лишь на тропе войны. Ты сможешь испытать мои бойцовские качества. Давай в открытую: либо ты сейчас все рассказываешь, и мы вместе думаем, как быть, либо я выхожу из твоего кабинета и превращаюсь в твоего врага. Тогда дальнейшая игра пойдет без правил и оглядки на порядочность. На войне как на войне…

— Твой выбор… Я больше ничего сказать не могу.

Поступай, как хочешь. Я тебе врагом не буду. Время все рассудит.

— Ты не думаешь, что это длинная комбинация, направленная против тебя? Возможно, что тобой манипулируют. Не считай себя умнее других.

— Полагаю, что все произошедшее — просто ошибка ученого, о которой он не нашел в себе смелости вовремя сообщить.

— Как легко. А пожар? Тоже ошибка ученого?

— Случайность…

— Я разговаривал с Борей. Твои слова — чепуха. И, думаю, ты это не хуже меня понимаешь. Тебе не ясно, что ты не оставляешь мне никакой возможности для дальнейшего с тобой общения?

— У меня иное мнение. Произошло и произошло. Что мы можем сейчас сделать? Давай двигаться дальше.

— С меня хватит. Готовь предложения по расходу, — минуту поколебавшись, резко заявил Родик. — Я буду готов к окончательному разговору через два дня. И знай, что за Танзанию морально отвечаешь ты, а возможность и право возврата хоть чего-то я оставляю за собой. Насчет Бори… Ты еще хлебнешь дерьма. Не забывай: он теперь уже у тебя председатель правления, вполне возможно, не номинальный. Заметь, не того «правления», которое, как ты сообщил, исчезло, а нового. Я два раза на одни грабли наступать не собираюсь.

— Все это слова. Сейчас ты весь в эмоциях. Остынь, подумай, с кем ты хочешь делать бизнес? С Сашей, с Юрой? Они хорошие ребята, но только как исполнители. Такие тоже нужны, их называют людьми второго плана. Без них ничего не выйдет, но и сами они ни на что не способны. Ими надо руководить, идеи генерировать. А ты хочешь в этой роли остаться один. Один, конечно, воин, но взгляд замылится. Если взбадривать тебя никто не будет, спадешь на авторитарное управление. Бизнес этого не прощает.

— Бабушка надвое сказала. Неизвестно, кто из нас один останется. Да и одному может быть легче. В нашей стране всегда кто-то один командовал. То царь, то генсек. Это сейчас командиров расплодилось. Бардак тоже расплодился. А твое «взбадривание» мне не нужно.

— Не ерепенься. Мы с тобой — не такой уж плохой тандем. Понимаю, что не просто все складывается, но между двумя самостоятельными и активно мыслящими людьми так получается всегда. Только дуракам легко. Кстати, как дела с гарантийным письмом?

— Ну ты силен. После всего сказанного…

— А что сказано? Ты просто никак не можешь научиться различать дело и личные отношения. Письмо — это бизнес. Оплачиваемый бизнес.

— Ты прав в одном. Для меня никогда не существовало дела без личных, заметь, порядочных с моих позиций человеческих отношений. Я не собираюсь менять в этом свои принципы. Сейчас я наконец понял, что в отношениях с тобой все время шел на недопустимые компромиссы с совестью. Больше этого не произойдет. Не хочу стать таким, как ты. Даже если мне посулят за это золотые горы. Деньги, Гриша, важны, но разменивать себя из-за них я не буду. А дела… Дела надо делать с близкими по духу людьми. Это не ты. С тобой я даже в сортир вместе не зайду. Все части тела хочется помыть.

— Ну что ж… Смотри, не ошибись. Нажить врагов легко. Потом становится трудно.

— Это ты — враг? А что, ты был другом? Я твои слова даже как угрозу не воспринимаю. Знаю: поступишь лишь так, как диктует тебе твое дело. На эмоции и войну ты не способен. Ведь дело может пострадать. Если для дела потребуется жрать дерьмо, то ты его будешь жрать. Я тоже ради достижения цели готов на многое, но не на все.

— Не тешь себя. Ты такой же.

— Нет, хотя бывает, что, как все, малодушничаю. Стыдно, но бывает. Ты знаешь, тогда в бане именно это произошло. Я искал оправдания и в социализме, и в обстоятельствах, но потом просто осудил себя и сделал выводы. Случись это сейчас — я бы тебя укусил. Ведь загнанная в угол собака либо писается, либо кусается. Я решил, что всегда буду кусаться. Учти это…

Родик хотел еще что-то сказать про свои догадки о происхождении «правления», но передумал и, недобро посмотрев на Айзинского, покинул кабинет.