Борис Пугачев - Школа обмана

— В одном с вами соглашусь: занятие коммерцией — вынужденное для нас действие. Так складываются финансовые обстоятельства.

— Не оправдывайте себя. Это не временное — это надолго. Весь капиталистический мир держится на спекуляции. А мы бежим за этим миром вприпрыжку.

— А как же производство? Вы же не станете спорить, что производство у них сверхразвитое. Мы отстали по многим позициям — навсегда.

— Конечно, не собираюсь спорить. Да и не для этого мы собрались. Скажу только одно: они строят свой капитализм сотни лет, а мы пока еще даже не сломали социализм. Ломать его нам предстоит еще очень долго, а пока доктора наук будут спекулировать на толкучках или в своих товариществах. Вот разница. Наша страна долго еще не вернется к производству. Супостату это невыгодно. Да и некому скоро станет на заводах работать. Помяните мое слово. Скоро все торговать или воровать возьмутся, причем воровать друг у друга. И у государства ничего не останется — своруют все… Давайте за Родину! Нас же патриотами воспитывали.

— Вы уж совсем пессимистическую картину рисуете, — выпив, заметил Родик и опять наполнил рюмки. — Предлагаю поднять за то, чтобы ваши прогнозы не реализовались.

— Можно… Вы уж очень частите, — опрокинув стопку, согласился мужчина. — Однако это не прогнозы, это реальность. Имею информацию… А ваша проблема… Мне Серафима в двух словах рассказала. Это не проблема. Это естественный ход развития существующей в стране ситуации. Вы занимаетесь криминальным делом, вот криминал к вам и приходит. Просит свою долю, такие у них законы. Вы, как часть криминального сообщества, должны пополнять общак.

— Я не считаю себя частью криминального сообщества.

— Это ваше личное дело. Многие воры не считают себя ворами, но имейте в виду, что вы не Робин Гуд и даже не Дубровский. Вы обычный спекулянт и фарцовщик. Извините, может быть, необычный. Ведь вторая часть преступления спекулянта — это неуплата налогов государству. Берусь спорить на что угодно: налоги вы либо не платите, либо платите не полностью. Это воровство. Причем воровство у собственного государства. Уж тут точно должны отдать часть в воровской общак, все совершенно логично. А доллары? Восемьдесят восьмую еще не отменили. Сидят такие, как вы, в тюрьмах.

— Хорошо. Предположим, я отдам часть денег. Что произойдет потом?

— Вы станете действующей частью криминального сообщества. Причем самой неуважаемой его частью — барыгой. Барыга слабо защищен. Его могут кинуть, взять на дурняк, отправить в расход, урыть. Вариантов много. Все это с позиций уголовного мира законные операции, даже поощряемые.

— А если не отдавать?

— Опять вариантов много. Вероятно, вас будут заставлять платить разными способами. Самый простой — физическое воздействие. Могут начать давить на семью. Могут сжечь машину, дачу. Фантазия не ограничена. При этом вы должны понять, что, вероятно, имеете дело не с людьми, живущими по воровским законам, а с так называемыми отморозками. Или еще хуже — с какой-нибудь шпаной дворовой. Они не соблюдают правила, не сидели в тюрьме или сидели, но были там в самой низкой касте опущенных. Они способны на все. Озлоблены, любой ценой хотят обогащаться.

— Что делать?

— Платить или создавать собственное криминальное сообщество с собственным местом в криминальном мире. Вполне можете паханом стать, через тюрьму пройти. Вы — на грани. При вашем интеллекте лет через пять легко дойдете до звания авторитета.

— А что-нибудь среднее никак нельзя придумать?

— Все остальное — разовые малоэффективные мероприятия. Ну, скажем, договоримся мы с нашим спецназом. Они ваших молодчиков обработают, но на их место придут другие. Может быть, более решительные или более дерзкие. Не успеешь оглянуться, какую-нибудь пакость сделают.

— Так что, безвыходное положение?

— Не совсем. Можно попробовать защитить вас, так сказать, на постоянной основе. Это стоит денег.

— И какой статус мы приобретем? Как это вяжется с тем, что вы говорили до этого? И чем это отличается от криминальной защиты?

— Я не могу вам всего рассказать, но у нас бывают задачи, связанные с внедрением наших людей, в том числе и в криминальную среду. Сейчас все разваливается, и мы можем, выражаясь мягко, использовать служебные возможности.

— Насколько это постоянно?

— Не знаю. Мы люди военные, гарантии на пятилетку не дам. Одно точно — вас в расход не пустят и наши люди — не отморозки. Они воспитаны в других традициях.

— В расход — это значит, убьют?

— Так точно.

— А я или кто-то из моих партнеров не попадут в какую-нибудь переделку типа подкупа должностного лица, агентурной разработки? Я не специалист, но не может ли наше общение привести к побочным последствиям? Вы же люди государственные.

— Тут я вам гарантирую невмешательство, во всяком случае, с нашей стороны. Вам и так хватает внимания наших соседей, да и других структур. Нам вы не нужны. А наши проблемы — наши проблемы.

— Нельзя об этом поподробнее?

— Можно, но не нужно. Меньше знаешь — лучше спишь.

— Хорошо. Ну и последний вопрос: сколько это будет стоить в месяц?

— Для начала — вот столько, — вынимая из кармана пиджака сложенную вдвое бумажку, ответил мужчина.

Родик быстро посмотрел на цифру и поднял на него удивленный взгляд.

— В долларах, — поняв немой вопрос, ответил тот.

— Хорошо. А с чем я смогу к вам обращаться?

— Вы обещали, что вопрос был последний… Ну да ладно. Все, что касается защиты коммерции от посягательств неформалов. Проблемы с милицией, налоговыми органами, другими государственными структурами — ваша головная боль. Мы оградим вас только от посягательств криминала. Технические вопросы сейчас обсуждать преждевременно, да и рамки поставить очень сложно. У нас есть связи… Потому это не исключает каких-то разовых совместных дел как здесь, так и за рубежами нашей Родины. Возможности пока имеем, но это отдельная тема… Что-то в горле пересохло. Давайте за взаимопонимание!

— Годится. Серафима что-то совсем загрустила, — поднимая рюмку, согласился Родик. — За сказанное.

— Родион Иванович, вы правы, мы забыли про нашу очаровательную женщину. Предлагаю в ее лице — за всех женщин. Стоя, с постановкой локтя…

Таким образом деловая часть встречи завершилась. Родик попросил официанта принести меню для выбора горячего. Все дружно заказали мясо по-французски, которое представляло собой самое распространенное при социализме блюдо — мясо, запеченное в духовке под майонезом. Потом пили «посошки», закусывая селедкой под шубой. Затем отправились гулять по Бульварному кольцу, дошли пешком до Арбата. Там в каком-то кафе еще выпили. Родик попытался пригласить компанию к себе домой, но самая трезвая из всех Серафима под предлогом, что завтра рано на работу, усадила Родика в подвернувшееся такси.