Маркус Зусак - Братья Волф

Вернувшись со станции, я ушел выгуливать Пушка, а после прогулки обнаружил тот последний снимок у себя на подушке — который через сетку. И он был классный. Вообще классный.

Через надорванную москитную сетку были видны мы с Октавией, со спины. Мы идем к покосившейся калитке, на улицу, и моя рука касается ее руки. Между нашими силуэтами бьет свет — кроме того места, где соединились руки, и найдя эту фотку у себя на подушке, я тут же пошел к Саре.

— Спасибо тебе, — сказал я, и хотя фотокарточки со мной не было, и я о ней не заговаривал. Сара поняла и так.

Карточку я убрал в стол, туда же, где решил хранить свое написанное, а перед тем, как лечь спать, целовал и целовал силуэт Октавии, пока не заметил на глянце отпечаток своих губ.

В постели перед сном до меня дошло, что в эти выходные Октавия много всего сообщила о себе, но главное, над чем я раздумывал, так и осталось невыясненным.

Ее дом.

Ее семья.

Ни разу она не заговорила про семью.

Я знать не знал, есть ли у нее братья или сестры, хотя при этом несколько месяцев назад, когда она была с Рубом, я без колебаний предположил бы, что она у родителей одна. Разговор об этом никогда не заходил. И вот теперь были и гармошка, и заоблачная башня, и куча всего другого, но я по-прежнему ни сном ни духом не ведал, кто она и откуда.

Я даже подумывал было разбудить Руба и поспрашивать, но после его бурчания про свет он вряд ли обрадовался бы моим попыткам беседовать. Кроме того, я ведь забыл, что Рубу своих заморочек хватало. Тут я задумался, чем могут кончиться в итоге все эти звонки. Ясно было одно: в покое его не оставят, и, может, впервые в жизни я не знал наперед, чем бой кончится для Руба. Раньше всегда точно знал: поле боя останется за моим братом. А теперь вот не то. Приходилось лишь ждать.

Мало-помалу усталость меня одолела, и я крепко заснул.

Назавтра телефон трезвонил целый день, как и всю дальнейшую неделю. К четвергу Руб уже просто бросал трубку на рычаг, едва сняв.

Разок мы навестили вечерком Стива, но ничего особенного не делали. Пинание дыни, черный кофе и разговор вокруг футбола и семьи, сдобренный парой-тройкой шуточек.

По дороге домой Руб остановился, и мы присели на трубу. Мы как-то давно не разговаривали, и я ждал, что Руб начнет.

Заговорил он лишь минут через пять:

— Кто бы ни был этот чувак, он от меня не отстанет.

— Ты про него спрашивал у этой, как там ее?

— У Джулии?

— Ну.

— Она считает, чувак не шибко смышленый, но у него через край свободного времени и куча друзей.

— Друзей?

— Друзей, — подтвердил Руб. — Я думал, не выловить ли его первым, но нет, никого искать не буду. Так только хуже.

— Но, если ты выловишь его первым, застанешь врасплох. И покончишь с этой бодягой, пока она даже не началась.

— Не.

Я задумался.

— Ладно, ты, главное, помни: если повернется худо, скажи мне. Я знаю, мне до тебя далеко, но все равно им будет труднее против нас двоих.

Рука Руба легла на мое плечо. На этом точка, и мы отправились домой.

В пятницу Октавия пришла пораньше, и мы с ней с крыльца видели, как Руб тащит домой боксерский мешок.

— Решил немного потренироваться.

Он улыбнулся нам, мы придержали ему двери, и мешок исчез в подвале.

Руб подвесил его к балке и где-то с час мы слышали, как он его лупит. В принципе, всякого, кто захотел бы смахнуться с Рубом, можно было только пожалеть. И даже если их будет несколько, не один успеет как следует огрестись, потому что у Руба есть мощь и скорость, и он не раздумывает.

Зазвонил телефон, я взял трубку и попросил чувака на том конце обождать.

— Брат хочет с тобой поговорить, — сказал я. — А то уже как-то смешно. Ты звонишь по три раза на дню и молчишь. Мне уж кажется, ты не на драку нарываешься, а просто запал на моего брата — иначе ты бы его отлупил, и дело с концом. Так что обожди. Пять сек.

Я спустился к Руб.

— Чего там?

Обычно он не особо потел, но в этот раз после часа молотьбы в подвале был хоть выжимай.

— Это он, — сказал я.

Руб поднялся по холодным бетонным ступеням и чуть не переломил, схватив, телефонную трубку.

— Слушай сюда, — зарычал он, — я тебя жду завтра у старого депо в восемь вечера. Знаешь, где? Да, то самое. Если я тебе нужен, приходи и поговорим. А нет — прекрати мне звонить. Достал дальше некуда. — Потом долгое молчание. Руб слушал. — Ладно, — заговорил он снова, — ты и я, один на один. — И снова слушал. — Ладно, мы можем привести кого-нибудь, но когда дойдет до дела — один на один. Без помощников, без фокусов, и покончим с этим делом. Пока.

Руб шваркнул трубку на рычаг, а я видел, что мысленно он уже ведет бой.

— Значит, договорились? — спросил я.

— Похоже. — И Руб пошел притворить подвальную дверь. — И слава богу.

И тут телефон. Опять звонит.

— Не бери, — бросил мне Руб, двинувшись к аппарату, — я отвечу.

Он снял трубку, и я в ту же секунду понял, что это опять тот перец. Руб не очень-то обрадовался.

— Ну что там еще? — Он забивал слова в телефонную трубку. — Не сможешь!? — Он разъярялся с каждой секундой. — Послушай-ка, парень. Это ведь ты меня хочешь убить, так что ты уж определись, когда это тебе будет удобно. — Руб подумал. — На неделе? Нет? Ладно, в субботу? Давай-ка сверься с ежедневником: ничего другого нет на это время? — Руб ждал. — Точно? Уверен? Не бросишься звонить через две минуты и переносить? Нет? В субботу вечером тебе удобно будет меня убить? Отлично. На том же месте, в то же время. Следующая суббота. Всё.

И он опять крепко грохнул трубку на аппарат. Тряхнул головой, но потом рассмеялся.

— Ну и цирк с этим пацанчиком.

Руб отломил хлеба и стал есть, ему пора было идти гулять с Джулией — первопричиной всей этой кутерьмы. Я честно пытался не любить эту девицу и только ее винить в получившемся раскладе, но на самом-то деле я знал. Не в ней было дело. Дело было в моем брате Рубе. Он сам наскреб на свою голову: нарвался не на ту девицу, и, может, впервые в жизни ему придется поплатиться. Конечно, я признавал, что раньше ошибался — Руб избежал многих неприятных ситуаций единственно тем, что он — Рубен Волф, а Рубен Волф умеет справиться с любой бедой.

Кулаками ли.

Своим лихим обаянием ли.

Да хоть как.

А вот на этот раз уверенности мне не хватало. Все было не как всегда. Что ж, похоже, мы все узнаем через неделю…

Мы с Октавией в тот вечер сидели дома, в моей комнате: то слушали музыку, то Октавия играла на своей гармошке. Иногда она подыгрывала музыке, но по большей части мы разговаривали. О днях, проведенных на улице с гармошкой ради заработка, о типах, что встречались ей в гавани и вообще в центре. Я рассказывал про школу, как я сидел там, на стене, а через меня текли истории и слова, как разные люди время от времени подходили и говорили со мной. Про бывших друзей и случайные встречи.