Декстер Мастерс - Несчастный случай

Луис несколько раз медленно покачал головой.

— Спокойной ночи, Эрнест. Я буду спать. Обещаю вам, я буду спать.

В субботу утром количество лейкоцитов в крови Луиса еще уменьшилось: около трехсот на кубический миллиметр. Теперь его организм оказался беззащитен перед любой инфекцией, хотя пока что никаких признаков какой-либо инфекции не было. Чтобы наверняка избежать ее, доктор Берэн распорядился каждые три часа делать укол пенициллина. Почему-то — Луис и сам себе не мог бы объяснить почему — он до сих пор никому ни слова не говорил о том, что у него болит язык в том месте, где его касается зуб под золотой коронкой; но утром в субботу, вскоре после того как он проснулся, во время ежедневного переливания крови он сказал об этом. На языке обнаружили маленькую белую язвочку, коронку поспешно покрыли золотой фольгой, чтобы помешать действию радиоактивности. Левая рука распухла уже до плеча, но с этим ничего нельзя было поделать. Замораживание сдерживало боль; кисти рук подо льдом были синевато-серые.

Лицо Луиса и все тело спереди, до пальцев на ногах, и там, где его покрывал загар, и там, где загара не было, постепенно становилось багровым. Фотограф приходил и делал снимки, чтобы можно было следить за изменениями; Бетси снова была на своем посту, делала для Луиса все, что только было в ее силах, и то заговаривала с ним, то упорно молчала, смотря по тому, что, как ей казалось, в данную минуту было приятней Луису. Он почти все время был молчалив; силы совсем оставили его, и он мало чем интересовался. Даже Берэн считал, что дело идет к концу быстрее, чем можно было ждать. Но кривые температуры, пульса и дыхания все еще колебались то вверх, то вниз, не слишком отклоняясь от нормы. На местах уколов появлялись пока лишь небольшие кровоизлияния, не было признаков самопроизвольного кровотечения, — короче говоря, пока что не было надобности в докторе Бригле и его красителях.

Утро еще не кончилось, когда в коридоре второго этажа, неподалеку от лестницы, один из врачей упомянул о патологе, ожидающем в Санта-Фе.

— Как его — Белл? Как по-вашему, может быть, следует с ним связаться?

— Пока нет, — сказал Берэн. — Пока еще незачем. Педерсон с ним уже виделся. Его фамилия Бийл.

Но потом он еще несколько минут думал об этих своих словах; в сущности, Бийлу больше незачем сидеть в Санте-Фе; пожалуй, все они в некотором роде поддались панике, когда решили держать его там, а теперь уже, пожалуй, все равно — он может перебраться в Лос-Аламос, — только, по совести говоря, никто не желает его здесь видеть. Нет, что касается Бийла, лучше оставить все как есть, пока только возможно, размышлял Берэн. Это куда легче.

Незадолго до полудня Берэн зашел в ординаторскую. Луис спал; все что нужно, было сделано — иначе говоря, сделано все, что во власти врачей. Берэн пришел в больницу в восьмом часу утра, он устал; накануне он ушел отсюда около часу ночи. Но он держался бодро и решительно, как и все остальные. В ординаторской он застал Вислу, — тот стоял у окна, из которого виден был пик Тручас.

— Мистер Висла, — сказал Берэн, — не хотите ли прокатиться?

Висла отвернулся от окна:

— Вот как? Все спокойно?

Берэн пожал плечами. Висла кивнул:

— Что ж, ладно.

— Я пользуюсь машиной Луиса. Может быть, вам неприятно?

Висла посмотрел на него с удивлением.

— Неприятно поехать в машине Луиса? Нет, конечно. — Висла направился к двери, потом остановился и опять посмотрел на Берэна. — Вот что сам Луис не может в ней ездить, это неприятно. Но в этом смысле еще много есть неприятного.

Выходя из больницы, они столкнулись с Улановым и предложили ему тоже поехать. Несколько минут спустя они выехали из главных ворот на дорогу, что вела в долину. На дороге шли работы; там и тут стояли приземистые грузовики, лепясь к самому краю дороги или вжимаясь в темные ниши, высеченные в отвесной стене каньона. Время от времени внизу открывалась долина; потом все опять заслоняли деревья и скалы, и видны были только несколько футов дороги впереди машины. Висла смотрел прямо перед собой, Уланов озирался по сторонам, Берэн не сводил глаз с края дороги.

— Лучше бы мы поехали кружным путем, — сказал Виста.

— Ну нет! — воскликнул Берэн. — Эта дорога очень хороша, просто прелесть.

Потом он заговорил о том, что за странное место Лос-Аламос, своего рода лаборатория, где сталкиваются крайности, силы противоположные и противоречивые: интеллигенты и рабочие, ученые и техники, иностранные ученые и американцы, теоретики и экспериментаторы, и все они более или менее объединены в одном лагере, а все военные — в другом… И притом нельзя не признать, что Лос-Аламос едва ли не крупнейшая и наилучшим образом оборудованная научная лаборатория в мире — и одновременно крупнейшая фабрика оружия, а стало быть, в нем заключен двойной символ: грядущей жизни и смерти человечества.

— Пожалуй, тут-то и можно проверить, не играет ли господь бог людьми… так, знаете, как играют в кости, — сказал в заключение Берэн.

— Все это, конечно, справедливо, — сказал Висла. — Но в ваших последних словах есть и другой смысл, он мне больше по душе. Да это и вернее. В кости играем мы сами. А бог, пожалуй, смотрит… и забавляется? Или, может быть, ему немножко грустно?

— Так или иначе, на этой неделе он был свидетелем скверной игры, — сказал Уланов.

— Верно, — сказал Берэн, — верно. А скажите, правду мне говорили насчет этого совпадения? Что оба несчастных случая пришлись на вторник двадцать первого числа?

— Да, я тоже слышал, — буркнул Висла.

— Куда существенней другое, — со злостью сказал Уланов: — Утром того дня, когда это случилось; Луис поспорил с военным начальством из-за управления опытом на расстоянии.

— Очень может быть, что существенно и то, и другое, — примирительно сказал Берэн. — Я не суеверен и не думаю, чтобы тут были какие-то сверхъестественные причины. А все же иной раз трудно не поддаться суеверию: оно так просто все объясняет. И потом, это может застигнуть вас врасплох, в самую неподходящую минуту, даже если вы человек трезвый и разумный. И тем не менее…

Все надолго замолчали; дорога больше не кружила, она лежала перед, ними, прямая и ровная; Берэн повернул на север, где, на несколько миль выше по течению Рио-Гранде, лежало селение Эспаньола; Висла упорно барабанил пальцами по дверце автомобиля.

— Там вместе с перчатками лежит шоколад, — сказал Берэн. — Хотите?

Висла достал плитку, и все трое принялись за шоколад.

— Что касается меня, то я отдохнул, — сказал Берэн. — Хотите ехать дальше? Или вернемся?

До Эспаньолы было рукой подать. Они проехали по мосту, переброшенному в этом месте через Рио-Гранде, и оказались в Эспаньоле. Близость Лос-Аламоса с его многотысячным населением превратила эту мирную деревушку в нечто вроде большого рынка; тут появились новые лавки и новенькая заправочная станция; станция как раз была открыта и пестрела флажками и рекламами. Берэн подъехал к колонке и запасся пятью галлонами бензина. Потом двинулись в обратный путь.