Керстин Гир - Мамы-мафия

Оглядываясь назад, я понимаю, что мне много не надо было, чтобы влюбиться. Для простоты я всегда влюблялась в первого, кто мне попадался.

Но Лоренц был первым мужчиной, который понял, что я не гадкий утёнок, а лебедь. Под его руководством я забраковала все мои мешкоподобные свитера, купила себе облегающие майки, начала носить туфли на каблуках размера 41,5 и сменила в конце концов очки на цветные контактные линзы. Преображённую таким образом – через три недели после нашего знакомства меня на Пеллворме не узнал даже пёс – Лоренц гордо представил меня сначала своим друзьям, а потом и своей матери.

То, что он меня представил только после моего преображения, могло вызвать во мне недоверие, но я была влюблена. У меня больше не было причин сутулиться и шаркать, потому что Лоренц был выше меня даже тогда, когда на мне были туфли на каблуках. Наконец мне попался мужчина, который знал, чего он хочет, – а именно меня! Я поспешила выехать из общежития и переехать к Лоренцу.

Почти в том же темпе я забеременела.

Но я это сделала не нарочно. Когда у меня прекратились месячные, я впала в панику. Беременна! Именно сейчас, когда моя жизнь так здорово наладилась! Лоренц – первый мужчина, который видел меня голой – выкинет меня за порог, мои родители меня убьют, мне нельзя будет больше появляться на Пеллворме. Ещё под дверью гинеколога я молилась, чтобы у меня оказалась ужасная, лучше всего неизлечимая болезнь, пожалуйста, пожалуйста, ведь я добросовестно, каждый день в одно и то же время принимала противозачаточные пилюли, пожалуйста, пусть это будет болезнь, коварная киста или миома, всё что угодно, только не беременность.

Моя молитва не была услышана. После того как я увидела ребёнка на УЗИ, я была ужасно рада, что мне не надо умирать.

И я ошиблась – как в Лоренце, так и в моих родителях. Когда Лоренц узнал о беременности, он не выбросил меня из квартиры, а сделал мне предложение. А когда мои родители узнали о предложении, они пригласили нас обоих на Пеллворм, чтобы представить Лоренца соседям и обсудить выбор коляски для ребёнка.

Примерно через восемь месяцев родилась наша дочь Нелли, позднее родился Юлиус, и четырнадцать лет всё было в полном порядке. Я забросила учёбу, растила детей и старалась наполнить жизнь правильными вещами: правильными книгами для правильных бесед на вечеринках, правильными туфлями к правильным платьям, правильными местами для отпуска с правильными друзьями, правильными блюдами по правильными поводам, правильному обращению с правильной домработницей. Последнее было для меня особенно трудным. Прошло пару лет, прежде чем я поняла, что не стоит стремиться к дружбе с женщиной, которая убирает за тобой грязь. В конце концов ты рассиживаешься с новой «подругой» за кофе, выслушиваешь её жуткие истории о замужестве и даёшь советы, которым она никогда не следует. Каждый день в полдень ты выдаёшь подруге оговоренные деньги, а сама потом занимаешься домашней работой. Странным образом подобная дружба кончается тогда, когда ты решаешь нанять для уборки кого-нибудь другого, чтобы у тебя было больше времени для проблем замужества твоей подруги. Твой муж называет тебя (и тут он не совсем неправ) редкостно глупой овцой – во всяком случае, так было со мной. Но я была очень молода и совершенно неопытна в подобных вещах (у моей матери никогда не было домработницы), и поэтому мне пришлось учиться на собственных ошибках. Но в конце концов: фрау Клапко, первая домработница, с которой я не была на «ты», убирала, гладила и пылесосила у нас пять лет, и благодаря ей наша квартира всегда выглядела такой чистой и убранной, как будто её будут фотографировать для какого-нибудь мебельного журнала.

Итак, у нас всё было правильно. Пока мой муж четыре месяца назад неожиданно не потребовал развода.

Я тогда словно упала с небес на землю. Этот вечер начался так, как и многие другие: Лоренц работал сверхурочно, я без него отправила детей спать, подогрела ему еду и болтала с ним за бокалом красного вина.

И посреди разговора он безо всяких предисловий объявил:

– Конни, я хочу, чтобы мы развелись.

Ещё немного, и я бы упала со стула.

– Это что, шутка? – спросила я.

– Разумеется, нет. Я бы не стал шутить о таких серьёзных вещах, – строго ответил Лоренц.

Ничего не понимая, я уставилась на него и стала размышлять, какую часть фильма я пропустила. Алло? Меня кто-нибудь слышит?

В это время Лоренц расписывал мне свои планы по поводу своей и моей дальнейшей жизни:

– Разумеется, дети останутся с тобой, зато я оставляю себе квартиру, хотя бы из-за близкого расположения к суду. Ульфи уладит для нас все финансовые вопросы, нам из-за этого не надо будет ломать голову, но я думаю, что будет хорошо, если ты с детьми будешь жить в доме моей матери. У детей будет сад, и там у вас будет даже больше места, чем здесь. Кроме того, это дом моих родителей, и я бы считал неправильным продавать его чужим людям. Как ты думаешь, Конни?

Алло? Алло? Я по-прежнему посылала в космос сигналы «СОС», но никто мне не отвечал.

– Конни?

– А? – Совершенно очевидно, что я была в шоке. Наверное, у меня слюна текла по подбородку или ещё что. Я попыталась связать отдельные куски, высказанные Лоренцем, в одно логическое целое, но мне это не удалось. Его мать умерла четыре недели назад в возрасте 83 лет от инсульта. Может быть, мысли Лоренца по поводу развода были запоздалой реакцией на её смерть? Я попробовала активировать остатки своих знаний по психологии: возможно, имелась своего рода э-э-э…посмертная э-э-э… эдипова э-э-э…тяга к разводу? Я не могла вспомнить, чтобы я когда-нибудь слышала о таком. Собственно говоря, имелось только два возможных объяснения. Или у Лоренца опухоль мозга, или…

– Юлиус мог бы посещать «Виллу Кунтербунт», это детский сад на соседней улице, у него прекрасная репутация, и процент невоспитанных иностранцев или детей людей, сидящих на пособиях, у них, так сказать, практически нулевой, – прервал Лоренц поток моих мыслей. – Там он не будет ежедневно получать лопаткой по голове, а воспитательницы не ходят в платках. То есть это будет очевидное улучшение по сравнению с той альтернативной лавочкой, которую он сейчас посещает, ты не находишь? Нелли может, разумеется, остаться в своей школе, ей только придётся дольше добираться. Но если она захочет поменять школу, то до тамошней гимназии можно доехать на велосипеде, и у неё тоже отличная репутация. Но я думаю, что мы можем предоставить решение ей, как ты считаешь?

У него или опухоль мозга, или…

– У тебя есть другая? – вырвалось у меня.

– Что? – Лоренц посмотрел на меня так, как будто я потеряла разум. – Почему ты так решила?

– Да, скажи! – вскричала я. – Иначе почему ты захотел развода? Ведь у нас всё в порядке.