Нариман Джумаев - Огонь войны (Повести)

Позвали Мемика, сменившегося утром. Усиленно протирая заспанные глаза, он доложил, что ночью арестованный был на месте. Опросили всю команду. Никто не слышал всплеска, не видел, чтобы с катера бежал человек. Обыскали все уголки — Курт Сулюк исчез, точно растворился в воздухе.

Отпустив всех, Союн Сулейман прошел в носовую часть катера и, засунув пальцы за ремень, уставился в неподвижную стену камыша на берегу. Голова горела от тревожных, вихрем проносящихся мыслей. Где враг?

— Товарищ командир!

Союн обернулся — капитан с мостика подзывал его к себе.

— Новая беда: бак с горючим кто-то пробил. Плыть дальше не на чем…

Союн похолодел. «Проверяли?» — одними губами спросил у капитана. Тот кивнул головой. Союн Сулейман местом пригласил его в каюту. Здесь сидел Бехбит — хмурый, с потемневшим лицом. Он уже знал о несчастье с горючим.

— Так чья же это работа? — Союн как бы спросил вслух самого себя, но глаза его вдруг впились в капитана.

Тот понял его мысль, побагровел и, отвернувшись, глухо проговорил:

— Если вы о команде — то ручаюсь за каждого. Жизнью ручаюсь! Впрочем, проверьте! И расстреляйте меня, — старик ударил себя в грудь кулаком, — если найдете среди команды предателя!

— Нурягды, конечно, тоже не виноват, — сказал после минутного молчания Бехбит. — Парень молодой, неосмотрительный.

— Тогда что же, Мемик? — отозвался Союн Сулейман. — Дисциплинированный красноармеец, в роте на лучшем счету…

— Остается Вельмурад-мерген… — Бехбит не докончил: он вспомнил, что Вельмурада рекомендовал сам командир.

Они переглянулись. Хотя Союн и не подозревал земляка, ко все-таки ему пришло на память: Вельмурада он знал еще с Керки, однако в роте этот боец появился не так давно.

— Ну что, в самом деле? — Молодой командир нашел силы улыбнуться. — Может, проверим друг друга? Прямо по пословице: «На пахоте земля жестка — бык косится на быка». Найдем подлеца, пусть готовится к смерти заранее. Думать же о другом надо. Как быть? Ни дальше плыть, ни вернуться…

— Погоди, командир! — Бехбита передернуло от одного только слова «вернуться». — Погоди! Я вот что думаю. — Он подозвал рукой обоих, и когда те придвинулись поближе, заговорил, озираясь, вполголоса. — Неподалеку отсюда, на левом берегу, аул, там у меня знакомые. Достанем верблюдов. Или отнимем! Снарядим караван, пойдем песками. Но только чтобы не возвращаться?

Теряя последние силы, Курт Сулюк резким движением приподнялся над поверхностью воды и одной рукой уцепился за свисавшее с берега корневище. Несколько минут отдыхал, потом выкарабкался на берег. Пришлось полежать, отдышаться. Солнце уже припекало, он обсох и согрелся. Побродив по зарослям камыша, отыскал тропинку. Она вывела его на проселочную дорогу.

Аул, куда он пришел около полудня, оказался знакомым. Курт Сулюк отыскал дом одного из влиятельнейших баев — Рахманкули. Тот встретил изможденного оборванца неприветливо. Но едва Курт Сулюк назвал имя «Искандер-паша» — обхождение переменилось. Уплетая за обе щеки лепешку скислом молоком, Курт Сулюк рассказал баю о своих злоключениях.

— Наблюдайте за рекой, — наставлял он внимательно слушавшего дородного бая. — Катер, возможно, попытается пристать к берегу… Правда, того, чем питается огненная машина, больше не осталось. Но если попробуют — хватайте всех… Только там один наш очень важный человек. Смотрите, не ошибитесь! И оружие не трогайте, пока не прибудет люди от Искандера-паши.

Поблагодарив за угощение, Курт Сулюк потребовал у хозяина одежду для себя и самого резвого жеребца, чтобы поскорее известить Искандера-пашу.

К рассвету следующего дня он был уже в ставке караул-беги, отсюда его доставили к Искандеру. Тот, выслушав известие, велел одному из наиболее надежных лутчеков, по имени Шукур Данавсыз, седлать коня. С запечатанным конвертом Шукур выехал в пески — туда, где мирахур со своим отрядом подстерегал караван Бехбита.

С катера спустили на воду шлюпку. Бехбит на веслах пересек быстрину, высмотрел на левом берегу укрытую бухточку, затянутую водорослями. Выбрался на берег, в заросли камыша, лодку привязал за колышек.

Поблизости от этих мест жил дальний родственник Бехбита Хайдар-водонос. Лет шесть тому назад он не поладил с влиятельным баем и вынужден был покинуть родной аул. Поселившись в безлюдной местности, занялся прежним ремеслом: наполнял свежей водой кожаные мехи, вьючил ка верблюдов и отвозил в пески пастухам. А оттуда привозил саксаул, который продавал дехканам.

Выбравшись из зарослей, Бехбит пошел к подножью древней разрушенной крепости. Солнце уже поднималось к зениту. В стороне, за широким солончаком, виднелся аул. «Только бы застать Хайдара», — с тревогой думал Бехбит.

Со стороны реки подул свежий ветер, завихрил беловатую пыль на солончаке, погнал в сторону аула. Едва пронесся вихрь, из-за обрушенного забора показались три всадника. Бехбит незаметно переложил револьвер из-за пазухи в рукав.

Мордастый парень, безусый, с рассеченной бровью, едва не наехал конем на Бехбита.

— Кто такой? — тряхнув жирными щеками, прогнусавил мордастый. — Что-то я тебя не знаю…

— Поденщина я, уважаемый бай-ага [5] Ага — дядя; обращение к старшему. ,— глядя в землю, сколько мог смиренно ответил Бехбит. — Не знаете, в этом ауле не найдется какой-нибудь работы?

— Найдется, ка-ак же! — Всадник был польщен и смягчился. — А ты от реки направляешься?

— От реки. Хотел наняться рыбаком, да платят гроши…

Бехбит оттягивал время, силясь придумать что-нибудь, если начнутся расспросы.

— Не видел русскую большую лодку с дымом?

— Русскую лодку, которая стучит «такыр-такыр»? — Бехбит продолжал изображать простачка. — Видел! Знаете, бай-ага, она уже давно прошла. Сейчас, наверное, за Шахристаном.

— Так, — буркнул мордастый и повернул коня. Следом за ним пустились двое всадников, не проронивших ни слова.

«Тут уже побывал Курт Сулюк!» — с тревогой подумал Бехбит. Когда всадники скрылись из виду, он с облегчением вздохнул и переложил револьвер обратно за пазуху.

Надо было как можно скорей повидать Хайдара-водоноса. «Только бы он не ушел в пески!» — с этой мыслью Бекбит прибавил шагу. Обогнул аул, подошел к убогой мазанке на самой окраине.

Поблизости от мазанки Бехбит увидел привязанную за колышек белую верблюдицу — рослую, красивую. «Добрый знак!» — подумалось ему. Белад верблюдица — редкое животное, высоко ценимое дехканами. Кроме того, ясно было, что Хайдар находится дома.

Косматая крупная собака с лаем кинулась на незнакомого. Откинув полог, из мазанки вышел худой человек с длинным, коричневым от загара лицом. Теребя редкую седоватую бороду, отогнал собаку и радостно приветствовал сородича. Не заходя в жилище, Бехбит изложил хозяину суть дела.