Сюзан Мэдисон - Цвета надежды (в сокращении)

Буквально за одну ночь Уилл вдруг стал неуправляемым и несговорчивым, начал отвечать враждебностью на все, что бы она ни делала. Руфь всячески старалась наладить их существование без Пола, старалась сглаживать острые углы, но Уилл отказывался помогать ей в этом.

Однажды, возвратившись домой с работы, она застала сына у телевизора. Вместо того чтобы делать уроки, он смотрел повтор сериала «Звездный путь»; коврик был усыпан попкорном.

— Уилл, — вспылила она, — почему такой беспорядок?

— Что? — Мальчик огляделся. — Наверно, нечаянно опрокинул миску.

— Так убери. И выключи телевизор. Мы ведь договорились: никаких передач, пока уроки не сделаны.

— Но это же учебный фильм, — запротестовал мальчик.

— Не говори глупостей. — Руфь взяла пульт и выключила телевизор.

— Ты что делаешь? — возмущенно вскричал Уилл.

— Не надо держать меня за дуру.

— Но ведь в этой серии они попадают в двадцатые годы. — Он схватил пульт и включил телевизор.

— Уилл, выключи немедленно.

— А я хочу досмотреть фильм. Ты думаешь только о себе. Неудивительно, что папа ушел.

— Довольно! — Руфь повысила голос.

Мальчик встал и с угрожающим видом шагнул к матери.

— Но ведь это правда. И ты прекрасно знаешь, что я прав.

— Выбирай выражения. — Руфь вытащила вилку из розетки. — И иди делай уроки.

— Противная стерва.

Руфь схватила сына за руку и воскликнула гневно:

— Не смей так разговаривать со мной.

Руфи казалось, что ее жизнь разваливается окончательно.

Бурча что-то себе под нос, Уилл поплелся в свою комнату и не выходил из нее до тех пор, пока Руфь не позвала его ужинать. Плюхнувшись на стул, он с минуту посмотрел на лазанью с овощами и отодвинул тарелку.

— Разве ты не голоден? — обеспокоенно спросила Руфь.

— Как волк. Но от этого меня мутит. — Он взял из хлебницы булочку и намазал ее толстым слоем масла.

— Уилл, я вчера весь вечер провозилась на кухне, чтобы приготовить ужин на сегодня. И это при том что у меня была с собой куча работы. Ешь.

— Меня стошнит.

— Ешь! — закричала Руфь. — Ешь, Уилл, или я возьму ложку и начну кормить тебя, как маленького.

Мальчик вытаращился на мать:

— Что ты сказала?

— Я сказала, Уилл, что буду кормить тебя с ложечки, как маленького. И я не шучу. Я устала от твоих выходок. Пожалей меня! Я знаю, ты скучаешь по отцу. Мы пережили тяжелый, очень тяжелый год…

— Я не виноват в том, что он ушел.

Это она уже проходила. Вот так же враждебно смотрела на нее Джози. И снова между ней и ее ребенком разгорается ненависть. Руфь закрыла глаза и досчитала до десяти.

— Я больше так не могу, Уилл. Ты ведешь себя так, будто на дух меня не выносишь.

— Может, и не выношу.

— В таком случае перебирайся жить к отцу.

Уилл швырнул на стол нож.

— Как же мне все надоело! — закричал он. — Все.

— Что тебе надоело, Уилл? Расскажи. Я ведь тоже не железная. У меня тоже душа болит, не только у тебя. Я понимаю, тебе очень тяжело. Правда, понимаю. — Она судорожно вздохнула и заплакала, закрыв лицо ладонями.

Уилл, казалось, растерялся.

— Эй, успокойся, не плачь.

— Прошу тебя, не надо отыгрываться на мне, пожалей хоть немного. Пожалуйста.

— Прости, мам…

— Я ведь стараюсь, как лучше. Ты, наверное, не веришь, но я действительно стараюсь.

— Я верю. Прости. — Уилл потянулся к блюду со спагетти и положил себе на тарелку большую порцию. — Не сердись, ладно?

— Я же просила вытащить выстиранное белье из машины и сложить его, — как-то вечером неделю спустя сказала Руфь.

Между матерью и сыном наладилось некое подобие взаимопонимания, но атмосфера в доме оставалась напряженной, постоянно маячила опасность взрыва, хотя Уилл и старался держать себя в руках.

— Помню. — Мальчик лежал на диване в гостиной. — Просто очень устал после школы.

— Ты и вчера устал, так что даже грязные тарелки в посудомоечную машину составить не смог. Уроки сделал?

— Нет еще. До сих пор не могу пошевелиться.

— Ездить с отцом в Суитхарбор ты не устаешь.

— А мы в прошлые выходные не ездили. Остались у него дома, чтобы не напрягаться. Посмотрели футбол по телику.

— В твоем возрасте так сильно не устают.

— А что ты хочешь, когда в школе нагружают будь здоров, да еще тренировки? А в свободное время — ансамбль.

— Может, тебе отказаться пока от ансамбля?

Уилл пристально взглянул на мать:

— Нет.

— Ты ничего от меня не скрываешь?

Уилл помолчал и наконец признался неохотно:

— Я в последнее время не очень хорошо себя чувствую. Меня рвет, суставы болят.

У Руфи чаще забилось сердце. Неужели он употребляет наркотики?

— Я слышала, твой приятель Дэн Бакстер пристрастился к наркотикам.

— А я-то тут при чем?

— Уильям, обещаю, я не стану ругать тебя, если ты скажешь, что тоже пробуешь эту дрянь.

— Я не пробую.

Руфь покачала головой:

— Но у тебя ужасный вид. Глаза ввалились, аппетита нет.

— Ты меня послушай, мам. — Уилл устало смежил веки. — Я не употребляю наркотики, ясно? Папа говорит, я просто очень быстро расту, вот и все. Он такой же был.

Руфь решила пока что удовлетвориться этим объяснением. Измотанная, с тяжелым сердцем, она принялась готовиться к очередному рабочему дню.

На следующее утро, войдя в комнату сына, чтобы поторопить его в школу, она застала его в постели.

— Вставай, Уилл. Подъем. Мы опаздываем.

— Кажется, я не могу встать, — отозвался мальчик.

— Всем так иногда кажется.

— Но я правда не могу.

Руфь рассмеялась:

— Боишься контрольной по математике? Твоя уловка не удалась. — Она сдернула с сына одеяло. — Поднимайся.

— Мам, я не симулирую. Просто у меня жуткая слабость.

Руфь поняла: Уилл не притворяется. Она пощупала ему лоб:

— Температуры нет.

— Честно, мама. Я не из-за контрольной. — В его глазах вдруг блеснул страх. — Я… я не знаю, что со мной.

Руфь смотрела на сына, кусая губы. Не опасно ли оставлять его одного? Она могла бы быстренько съездить в офис, перенести деловой обед на другое время и к полудню быть дома. Но если он и впрямь не может даже с кровати подняться…

Она позвонила помощнице:

— Я немного задержусь, Марси.

— Надеюсь, ничего серьезного?

— Сын заболел. Свяжись, пожалуйста, с Джимом Пинкусом. Узнай, может ли он перенести десятичасовую встречу.

— А как быть с «Бейкер индастриал»?

— Неплохо бы позвонить секретарю Петринелли. На всякий случай. Попробуй перенести обед на другой день. Причину придумай сама.

Уилл лежал на кровати бледный, белее наволочки, и пытался улыбаться. При виде этого зрелища трудно было скрыть страх.

— Поедем к врачу, Уилл.

— Да ну, мам.

— Нужно выяснить, что с тобой. Давай я помогу.

Она просунула руку ему под плечи и, поддерживая за спину, усадила на кровати. Боже, какой же он худой! Она спустила ноги сына с постели и осторожно потянула его на себя. Он встал — рослый мальчик, уже на голову выше ее, пахнущий мальчишеским потом, сигаретами — с некоторых пор она начала догадываться, что он курит, — и несвежими простынями. Ей захотелось поцеловать его, сказать, что она любит его. Когда в последний раз она делала это с душой, а не машинально, на бегу?