Сюзан Мэдисон - Цвета надежды (в сокращении)

— Иногда мне кажется, я вообще не знала ее, — призналась Руфь. — Что же все-таки ее тревожило? Может, у вас есть какие-то предположения?

— Я пришел к выводу — хотя, безусловно, это не открытие, и к тому же я не специалист в этой области, — что творческие личности рождаются с более тонкой кожей, чем остальные люди. Они все чувствуют острее и оттого больше страдают. Больше боятся. Зато они доставляют людям больше радости.

— Радости?

— Да. И в великом, и в малом. Кто чем занимается.

— Вы тоже творческий человек?

— Я — хороший ремесленник, не более того. А Джозефина имела задатки настоящего творца.

Руфь глянула на оживленную улицу.

— Значит, ее смерть тем более напрасна.

— Ничто не бывает напрасным. Никогда не знаешь, что в конечном итоге принесут испытания. Мой дядя принес с войны одну песню. Там есть такие слова: «Пройди свой путь до конца». Это мы и должны делать. Идти до конца.

— Тут я, пожалуй, с вами не соглашусь.

— А что еще остается?

— Если бы мой сын умер от лейкемии, я бы уж точно покончила с собой.

Произнесенные над тарелкой жареной ветчины с кленовым сиропом, эти слова прозвучали излишне драматично.

— Да, для вас это означало бы конец всего, — спокойно заключил Сэм.

— По-вашему, это проявление слабости?

— Как сказать. — Он посмотрел на улицу и вновь перевел взгляд на Руфь. — Ваш сын выздоровел?

— Да.

— Окончательно?

Она криво усмехнулась:

— Насколько от такой болезни можно окончательно выздороветь.

— Замечательно. Рад это слышать.

По пути к коттеджу Стайнов Руфь миновала поворот к Дому Картеров. Вдоль бегущей по лугу песчаной дороги кивали головками полевые цветы, в просветах между деревьями сияло желтое, как сливочное масло, солнце. Поедет ли она когда-нибудь по этой дороге? Может быть. Но не сейчас.

Кармела Стайн и мальчики сидели на крыльце. У их ног, высунув от жары языки, лежали несколько собак. Оба в широких шортах и мокасинах, подростки казались совсем мальчишками, такими по-детски беспечными, что Руфь не выдержала и громко рассмеялась.

Она выбралась из машины и побежала к ним.

— Мама! — Уилл вскочил на ноги и запрыгал на месте.

— Что ж вы не позвонили? — мягко укорила ее Кармела.

— Я и сама не знала, что поеду. Просто ночью проснулась от беспокойства, но теперь вижу, что напрасно волновалась. Уилл выглядит замечательно!

За несколько недель у моря бледное лицо Уилла покрылось легким загаром. Он немного поправился, поскольку снова мог нормально есть.

— Мам, посмотри-ка сюда. — Уилл снял бейсболку, обнажив голову, покрытую светлым пушком.

— И что теперь?

— Думаешь, лучше сбрить?

— Это тебе решать, милый.

— Вообще-то, мне понравилось ходить лысым, — серьезно сказал он. — Тем более что все думают, будто я специально побрился, понимаешь?

— Не спорю, с голым черепом ты смотрелся эффектно.

— И потом, серьга в ухе… С волосами она не так заметна.

— Ходи так, как тебе удобно, — посоветовал Эд.

— Классно, — воскликнул Уилл, довольный тем, что наконец-то, впервые за много месяцев, у него появился выбор. — Мам, нам надо в яхт-клуб. Увидимся позже, ладно?

— Уилл, вообще-то я хотела забрать тебя в город.

— Что? Прямо сейчас? Я еще не хочу домой.

— Но ведь у тебя была температура, — напомнила ему Руфь.

— В тот день у всех температура поднялась, — сказала Кармела. — Стояла жуткая жара. Градусов сорок, не меньше. Даже Эд и тот затемпературил.

— Правда, миссис Коннелли. Весь потом изошел. Думал, расплавлюсь и превращусь в лужу. — Эд глянул на друга. — Уилла лучше оставить здесь, чтобы я мог присматривать за ним.

— О да, — поддержал друга Уилл. — В один прекрасный день из него получится прекрасная мамаша.

— Пошел ты, — огрызнулся Эд.

— И все же, по-моему, тебе лучше вернуться домой, — не уступала Руфь. — Да и лето кончается.

— Тем более жестоко забирать меня раньше времени. И потом, у меня ведь скоро день рождения. Ты обещала, что я справлю его здесь. И согласись, выгляжу я здорово, разве нет? Мне здесь лучше.

Руфь подняла руки, давая понять, что сдается.

— Ну хорошо, хорошо. Вы меня убедили.

— Наша взяла! — Мальчики звучно хлопнули друг друга по ладони.

На день рождения Уилла Руфь снова приехала в Мэн. Рано утром она выскользнула из дома Стайнов. Небо затянули серые облака. В просветы между деревьями ей было видно море, тоже серое и блестящее, как расплавленный свинец. Шагая по знакомым дорожкам, Руфь с трудом верила, что с прошлого дня рождения Уилла минул уже целый год. И со дня гибели Джози тоже. Отныне до конца жизни оба эти события будут для них неразрывно связаны. По тропинке за Домом Картера Руфь поднялась на мыс Калеба и села на тиковую скамейку Джози. Она провела рукой по вырезанному на спинке сердцу, потрогала металлическую табличку с именем дочери и датами рождения и смерти. Медная табличка успела окислиться, покрыться зеленым налетом. ДЖОЗЕФИНА КАРТЕР КОННЕЛЛИ. Руфь сидела и смотрела на искрящийся залив. Природа представала перед ней во всей своей красе. В выемке валуна цвел миниатюрный сад. Руфь думала, что ей будет неуютно здесь, но, как ни странно, испытывала только умиротворение.

Стайны устроили обед в честь именинника, а вечером состоялся ужин в яхт-клубе.

За тортом Уилл наклонился к матери и сказал тихо:

— Спасибо, что приехала, мама.

— А ты думал, я пропущу твой день рождения?

— Но ведь это не только мой день рождения. Это и день…

— Гибели Джози, — завершила фразу Руфь.

Мальчик, опустив взгляд в тарелку, ковырял вилкой торт.

— Я весь день думаю о ней.

— Я тоже, — со вздохом призналась Руфь. — Джози — частичка нас. Она навсегда останется с нами. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы принять то, что ты сказал тогда. Мы должны помнить Джози. Она имеет на это полное право.

Начался учебный год. Уилл много занимался, стараясь наверстать упущенное за время болезни, и исправно ходил на репетиции ансамбля.

— Мы же готовим программу, — объяснил он, когда Руфь попросила его не переутомляться. — Отец Стью договорился, чтобы мы выступили…

— В клубе «Кивание»?

— Да. Концерт через неделю после Дня Благодарения. Люди заплатят деньги, чтобы нас послушать.

— А мне можно прийти?

Мальчик вздохнул:

— Ну, вообще-то… там будет только молодежь.

— Большое спасибо, Уильям. И каков же средний возраст завсегдатаев «Кивание»?

— Концерт будет для детей-инвалидов, а не для взрослых. И потом, мы все равно будем играть не твою музыку.

— Почему ты решил, что это не моя музыка?

Уилл закатил глаза:

— Ну хорошо, приходи, если так хочешь. Мама Эда тоже придет. Только очень прошу тебя, не делай ничего такого, что повредит моей репутации!