Александр Новгородцев - Анимация от Алекса до Я, или Всё включено

— Рашен супер дринк — ёрш! — ответил ему Владимир.

— Ватс мин — ёрш? — выпытывал у меня Джордж.

В итоге бурных дебатов, при поддержке заядлых рыболовов, проведших спиритический сеанс с духом Ивана Затевахина, мы сошлись на французском «la carassin» — наиболее близкий речной аналог искомого варианта рыбы, и успокоенный Джордж произвёл дегустацию.

— О, la la! — сказал Джордж, признавшись, что он сегодня уже пробовал «ерша-карася».

— Где?

— На сцене, во время конкурса с воздушными шарами — такой же вкус, — перевёл я ребятам и поведал о русской рулетке с водкой, в которую, как я думал ранее, сыграл Хасан.

— О, щастлифчик — это что? — после бурных дебатов, при поддержке заядлых рыболовов, на это раз не нашедших вразумительных версий переводов — было определено, что это носитель счастливого лифчика — лаки-титс-протектор, поэтому Джордж от такого прозвища решил отказаться, оставшись просто лакименом.

Выяснилось, что у него припасён отличный французский коньяк, которым он всенепременно хочет угостить «рашен френдс». В ожидании Джорджа, из предательского кулька Владимира появилась на свет ещё одна бутылка «Вологодской». Потом подоспел француз, и, отведав элитного коньяка с шоколадной заначкой сникерса, обнаруженного Алексеем-Дуней в закромах портмоне, мы решили разучить марсельезу.

Но слушать, как поёт гимн Джордж, у остальных, в том числе и у заядлых рыболовов, получалось лучше, чем завывать самим: «Allons enfants de la Patrie Le jour de gloire est arrive..». Только Вадим из вологодских так не считал, поэтому отправился в вынужденную ссылку к бассейну, тренировать вокал и не топтаться нам по ушам.

На марсельезу Джорджа получилось ответить достойно гимном дворовых советских мальчишек со шпагами из ивовых веток — «Алягер ком Алягер-ом» и «Шампандией, в чьих жилах тоже есть огонь». После песенного конкурса, количество спиртного, вопреки законам логики и принципам упорядоченности материальной вселенной, не уменьшалось, а всё возрастало, вкупе с новыми лицами вокруг, банками солений, маринадов и украинского сала, на запах которого незамедлительно появилась Маша. Мы решили, как это заведено славными традициями предков в середине застолья, помериться силушкой богатырской. Мерилом удали молодецкой была выбрана, как ни странно, ширшасана, королева всех поз. Но, по общему мнению, в том числе заядлых рыболовов, рыболовов любителей и рыболовов так себе, я был отстранён от участия и единодушнорыболовно выбран судьёй — как главный йога-жога.

Встать сразу на голову не получилось ни у одного участника, в том числе и у судьи, желающего показать пример, как это надо делать. Причиной тому, по общему решению соискателей славы, служил запах сала, который влиял на вестибулярный аппарат, поэтому выявлять удаль молодецкую решили сразу после уничтожения стратегических запасов этого антийоговского продукта. Но просто так, всухую, поглощать сало было дискомфортно для пищеварения всем кроме молча-наворачивающей шмат за шматом довольной Маши, которую уже пора было отгонять от изрядно уменьшившегося бруска, поэтому из предательского пакета выявились на свет 4-ая и 5-ая вместилища души вологодской. Я решил произвести ревизию пакета, не является ли он открытым порталом на склад ОАО «Вологодский ликероводочный завод Вагрон». Что-то с эти пакетом всё-таки было не так, поскольку высунуть из него голову обратно, едва не превратилось в неразрешимую головоломку. И только помощь заядлых рыболовов, умеющих распутывать самые запутанные сети, спасла меня от любопытного удушья в салофане.

Осознав, что подниматься из-за стола, удерживаясь на ногах, трудная задача даже для Робина, помощника супергероя, я понял — что надо прекращать пьянку, пока меня не нашли работники отеля отмокающего в бассейне в хмельном угаре. Остальные рыболовы и Джордж решили отвлечь охранника, патрулирующего лестницу, ведущую на пляж, когда я намеревался уже поползти к спасительному выходу. Я бодро и резво для подобного состояния раздвоенности в глазах полз по ходящему ходуном газону, словно его штормило армией кротов, в течение минут десяти, когда обнаружил под собой всё тоже травяное покрытие. Огляделся в поисках причины такой улиточной замедленности. Оказалось, что меня удерживает за ногу Дуня, невнятно улыбаясь и протягивая пластмассовый стаканчик.

— Напыс. пса. шок.

Я уже почти дополз до лестницы, возле которой маячила размытая фигура секьюрити, как чуть ли не по мне пробежался состав команды «альфа» во главе с Владимиром, с целью отвлечения внимания охранника. Начали они сей манёвр с разговоров о погоде.

«Пора», — решил я, намереваясь нахрапом преодолеть пять ступенек до песка, методом super sonica — то есть скатиться кубарем вниз. Но тут кто-то упал на меня сверху.

«Всё — задержали, верблюжаны сыны позорные, отползался», — пришла мысль. Но, не услышав защёлкивания наручников и приказов подняться и сдать оружие, я приободрился.

— А кудаэтмымыпалзём? — вкрадчивым голосом захмелевшей багиры, произнесла Елена, лёжа сверху на лягушонке Маугли. Перспектива оказаться в обществе боевой подруги, способной в минуты угрозы вымирания всего человечества стать спасением генофонда гомосапиенсов, была заманчивой, но шанс незаметно проскользнуть мимо охранника уменьшался.

— Даммой. Вфджыугли, — ответил я. Разговаривать было не очень удобно, потому что язык ворочался во рту, подобно распухшему питону, переевшему кроличьего сала на 5 кг больше положенного змеиным диетологом, — Но… тбетльуданильза, дыа.

— Пачмумненельзятуда, — удивилась Елена на санскрите, дёргая меня за ухо, очевидно приняв его за бабочку.

— Ттам… ммины-львушки и… плодавитые мдузы, — Елена принялась покусывать бабочку, проявляя навыки опытного лепидоптерофилиста.

Мы немного порассуждали о пользе и вреде плодавитых мдуз для женщин в самом расцвете красоты, потом патриархат победил, и неловко дважды столкнувшись лбами в попытке прощального поцелуя, мы расползлись. Вернее я скатился вниз.

Последнее, что я слышал, прежде чем объятия песка поглотили меня, был вопрос как пройти в библиотеку. Я хотел было подсказать, но долькой чуть живого мозга понимал, что вопрос адресован не мне, а охраннику. Кроме того, в наличии библиотеки на побережье Кемера я сомневался.

Дальнейшие события не закрепились в памяти. Помню, что полз под лежаками, оползая вьетконговские вышки со слепящими прожекторами, где-то перебирался вплавь через мутные болота Тханьхоа, засыпая за собой следы. Потом кто-то окликал меня по имени, я преодолевал какие-то преграды в виде ветряных мельниц и добрёл до домика с одной мыслью-зароком — с гостями больше не пить.

Утро, против ожидания, встретило меня радушно. Резервные системы организма и адсорбирующее свойства украинского сала справились с волной токсинов. Я порадовался за Экмека, уехавшего в город на выходные, поскольку витающий в непроветриваемой комнате винный дух мог бы свалить пенсионера на больничную койку. Голова была относительно свежей, без пульсирования внутри черепа, удивляла только ломота в костяшках пальцев и их заметная ободранность. Я решил, что море ещё больше освежит меня и вышел на улицу.