Александр Новгородцев - Анимация от Алекса до Я, или Всё включено

Что же касается Маши, в ней сложно было опознать ярую охотницу до амурных развлечений, хотя молодые папы, да и многие ребята чертяги, не упускали возможности пофлиртовать с симпатичной няней. Но Маша-индианка, хоть и принимала флирт, как часть общения, но больше удовольствия получала от удовлетворения гастрономических потребностей.

«Машу кашей не испортить», — как говаривала сама обжорка, уплетая за обе щёки своё — «всё-что было в щи сложила». Я проводя обедню совместно с Машей и её воспитанниками за широким сдвоенным столом, предложил игру — кто больше поговорок сложит или переделает про Машу. Хитами стали: «хороша Маша к обеду», «сколько Машу не корми, а не толстеет», «гусь Маше не товарищ, а еда», «у голодной Маши глаза велики», «что посеешь, Маша съест».

— Сделал дело, лопай в тело, — пропищала маленькая девчушка, пол личика которой скрывала большая ложка, с горочкой наполненная пюре с грибами, которую также звали Машулей. Она пыталась во всём подражать старшей «сестрёнке» и набрала еды, лишь немногим меньше чем у своей тёзки.

— Без труда не вытащишь и Машу из-за стола.

Но Машуля меня тут же поправила:

— Без яблок мешка не выклянчишь у Маши и пол-пирога.

— Машу баснями не кормят, — вмешалась виновница поговорных разборок и отправила пацанёнка, который быстро разделался со своей майонезно-кетчуповой порцией картошки-фри, за новой порцией сдобных булочек, посыпанных сверху дроблённым орехом и кунжутными зёрнами, которые по её мнению отлично сочетались с салатом из водорослей.

— Каждая Маша знает, где курица зарыта, — высказалась ещё одна девочка с непокорными косичками.

— Лучше куриная ножка в руках, чем журавль в небе.

— Боб всему голова, — сказал рыженький Костик по кличке человек-мухомор.

— Дурная голова, Бобу покоя не даёт, — выпалила Машуля, примериваясь с какой стороны ложки сподручнее куснуть. В вопросе профнепригодности шефства Кал Калыча её взгляды с киндервожатой тоже сходились.

— Одна Маша хорошо, а две — продовольственный кризис, — продолжил я эстафету. Дети осуждающе посмотрели на меня, чтобы я не приплетал околополитические темы.

— Делу время, а обжорству час, — с такими темпами, как Машуля расправлялась с пюре, её поговорка была близка к истине.

— В гостях хорошо, а за шведским столом лучше, — подытожила Маша, переходя на томатную похлёбку с курятиной.

— Когда я ем, то много ем, — давая понять что диспут завершён, молвила с набитым ртом маленькая тёзка — победительница конкурса.

Ну и в целом, сама балаганистая работа полная гвалта, ора и разнообразной шумихи, превращающей голову в барабан, с неугомонными, непоседами, коих иногда собиралось несколько дюжин, выматывает даже самых стойких домомучителей. Что уж говорить про Машу, порой к концу трудового дня, выглядевшую как невеста вампира — сил не оставалось даже отбрасывать тень. Тем паче Боб, из лишней скромности вообразивший, что Маша в него втайне влюблена, как впрочем, и 99-ть процентов женского населения Земли, оберегал её от возможных контактов с представителями противоположного пола. Доходило до того, что он не пускал в мини-клуб достигших пубертатного возраста подростков-юношей. Нервно семенил у окон, зло поглядывая внутрь, стоило какому-нибудь бодрому юному папашке заскочить проведать малыша. А завидев молодца в разговоре с Машей, прибегал, плюясь слюной, кричал:

— Что это, йа. Салак, проблем вар?! — и бесцеремонно пытался оттащить недоумевающего кавалера в сторону.

Сил для этого, несмотря на отсутствие сопротивления, у Кис Кисыча не хватало, поэтому сцена выглядела весьма комично для кавалера и Маши, но не для Боба, не терпящего смеха в свой адрес без уважительной причины, а с уважительной тем более. Боб оказывался близок к инсультному состоянию. Восстанавливал своё пошатнувшееся здоровье, глотая таблетки, которые он во множестве держал без упаковок в ящике стола, рассыпанных вперемешку по днищу как драже, разных размеров, цвета и форм. Затем, набравшись сил, он отчитывал Машу, слушавшую его со спокойствием Чингачкука. А через день всё повторялось.

Впрочем, в начале июня забот у Боба прибавилось и тяготы гнёта сильнее скрутили его худосочное тело. На нас надвигался субтропический шторм в виде подкрепления ламинаторов.

В которой читатель узнает тайну Тадж-махала и что такое время «Чё».

В этот памятный летний день, произошло сразу несколько событий.

Утро ничего не предвещало. Солнце светило сквозь шторы, шум жизненного копошения за окном не отставал от графика. Все будильники в комнате сработали по расписанию, но проснулся вовремя по традиции один Алекс. Мусти только сделал вид, что проснулся. А Марио даже не стал себя утруждать симуляцией.

Завтрак оставался завтраком, после него последовало утреннее радио-оповещение, бодренькая зарядка, и я уже собирался внедрять новое развлечение — гонки на надувных матрасах в бассейне. В прошлый день, прощающиеся с отелем гости не намеревались занимать лишнее место в багаже, уже отведённое под новенький кальян, сувениры и одежду «Аdidac» — новую разработку фальшивошмотчиков, решивших на этот раз сменить последнюю букву, уходя от судебных процессов с разработчиками подлинного бренда. Поэтому матрасы были завещаны мне, как любимому тренеру. Случай был не единичный и коллекция насчитывала уже один резиновый круг и три матраса, один из которых был продырявлен Бобом, искавшим и нашедшим выход своей ярости.

Тот матрас оказался хорошим спаринг-партнёром, не могущим дать сдачи, что явилось одним из критериев его выбора, но и при этом Боб остерегался супостата, поскольку вооружился супротив резинового поединщика канцелярским ножом. Интрига состояла в том, что на матрасе был изображён Спанч-боб с наивно-глуповатой улыбкой в два зуба. Мультяшка Боб против своего визави из реального мира.

— Йя, что это? Катастрофа! Аминокуйюм. Салак, йя. — в течении нескольких минут возмущался Боб, раскидывая, сминая в мусорные тюльпаны или разрывая на клочки канцелярскую бумагу. Бумага давно привыкла к такому обращению с собой и смирилась с тем обстоятельством, что другого применения Боб ей так и не нашёл.

Маша, которая и послужила источником доведения губчатого Боба до белого каления, невозмутимо сдерживала смех. Марио закрылся ковбойской шляпой и тихо подрагивал, скверно притворяясь, что дремлет. Мустафа вытирал проступившие слёзы юмора, приоткрыв рот, будто бы вспоминая покойного прадедушку, сицилийского фермера. Я булькал, опасаясь скорого разрыва щёк, если не загогочу в открытую.

Шеф, топча ковролин, гневно поворачивался в мою сторону. Я же, скорчившись в полторы погибели, неумело изображал проблемы с пищеварением. Может он и не собирался дырявить своего надувного тёзку-очаровашку, а хотел просто припугнуть, показать кто здесь главный, чтобы хоть кто-то в этой комнате начал его уважать. Так или иначе, он схватил со стола офисный кинжал, несравнимый по остроте с настоящим. Развернулся, чтобы навести ужас на плавающее средство, но поскользнулся на накиданной бумаге и стал неумело искать баланс, завалившись на несколько шагов сторону. Раздался взрыв, падающее тело Боба подбросило вверх. В результате продырявлен оказался не тот матрас, которому он угрожал, а его невинный собрат, распростёртый на полу. Так мультяшный спанч-Боб невредимым вышел из схватки с вооружённым противником, а Боб ещё долго тёр ушибленный локоть и ядовито бормотал гадости под нос.