Эрика Косачевская - Ночь Патриарха

А тогда, в начале двадцатых годов не только Ленин — никто не знал, что делать с разорённой «Военным коммунизмом» страной дальше. Чтобы заставить рабочих трудиться, Троцкий предлагал организовать из них военизированные отряды с железной дисциплиной. А Ленин только и умел истерически кричать, что нужно усиливать террор, как можно больше расстреливать саботажников, укрывателей хлеба, спекулянтов, священников, белых элементов. «Расстреливать! Расстреливать, уничтожать эту сволочь!» — неистово вопил он.

Делать было нечего, как только опять ввести в обращение деньги и объявить НЭП, несмотря на возражения старой ленинской гвардии, считавшей это откатом к капитализму. Им хорошо было, получающим отличные пайки, жившим в довольстве, рассуждать о чистоте коммунистических идей. А по секретным данным в то время от голода умерло около шести миллионов человек.

Тогда партия, обтекая Ленина, раскололась на два лагеря: один — во главе с Троцким, который посчитал исторический эксперимент неудавшимся и предлагал, сбежав с добычей в другую страну, откуда начать новое наступление на капитализм. Другой лагерь — во главе с уже тогда набирающим силу Патриархом, настаивавшим, что нужно строить социалистическое государство в России — для этого еще есть ресурсы и возможности.

На стороне Троцкого были эти вечные перебежчики Зиновьев и Каменев, на зарубежных счетах которых, как и у самого Троцкого, лежали огромные деньги. Патриарха поддерживали Дзержинский и Ягода, с которым он подружился ещё тогда, когда тот приезжал с инспекцией от ЦК на Царицынский фронт.

Троцкого не любили и боялись, а тот из-за своего высокомерия и непомерных амбиций недооценивал людей. Не говоря о том, что он в своё время недооценил его, Патриарха, за что и поплатился впоследствии, Троцкий считал Ягоду только услужливым исполнительным дураком, сделав его навсегда своим врагом. А Патриарх разглядел в нем, кроме добросовестного исполнителя, ещё и хорошего, решительного организатора, умеющего угадывать желания высокого руководства. Стоило только намекнуть этому фармацевту, потомственному аптекарю, что неплохо бы иметь в недрах ЦК небольшую секретную лабораторию ядов, не оставляющих следов применения, как Ягода организовал такую лабораторию. О ней никто не знал, даже Дзержинский.

Продукты работы этой секретной лаборатории очень пригодились впоследствии, когда надо было без огласки убрать какого-либо, неугодного вождю, человека, который неожиданно умирал от паралича сердца. Результаты её исследований были применены позже, когда надо было решать вопрос с Фрунзе, Менжинским, Горьким, Бехтеревым, Ждановым да и с самим Дзержинским, который стал мешать Патриарху тем, что выступал за сохранение НЭПа и против разорения деревни, а главное, был слишком силён, независим и по агентурным сведениям в любой момент мог стать самым вероятным претендентом на власть.

Вокруг Патриарха ещё в Царицыне сформировался круг его преданных друзей-соратников — Ягода, Агранов, Ворошилов, Будённый, Власик. Именно из-за Клима произошла тогда первая стычка с наркомом обороны Троцким, который настоял, чтобы главнокомандующим фронта был назначен Фрунзе, а не луганский слесарь, совсем необразованный, но зато верный Ворошилов, как предлагал Патриарх. И это был ещё один из ждущих своего часа камней за пазухой против Троцкого, который не упускал момента, чтобы ни позубоскалить над акцентом Патриарха, над его плохой образованностью. Это Троцкий в своё время пустил в окружение Ленина кличку «недоучившийся семинарист», которую тайком между собой даже теперь применяют его недоброжелатели.

А Ворошилов остался его преданнейшим другом на всю жизнь, и как только удалось убрать Троцкого, получивший к тому времени власть Патриарх назначил вместо него наркомом по военным и морским делам, а также председателем ВРС СССР — не очень сведущего, но зато по-собачьи преданного, верного Клима. Это давало возможность быть уверенным в лояльности армии по отношении к Патриарху. Профессионализма достаточно у заместителей наркома, а окончательные решения всё равно принимал сам вождь.

Со временем вокруг Ворошилова образовалась коалиция старых сподвижников — Буденного, Блюхера, Павлова, Тимошенко, считавших, что к новой войне следует готовиться на основании учёта опыта Гражданской войны, с широким применением конных подразделений, пулемётных тачанок. Этому противостояли молодые военные во главе с Тухачевским, которые полагали, что время изменилось и новая война будет коренным образом отличаться от Гражданской тем, что это будет война технических средств — танков, самолётов, современного, более мощного и более скорострельного оружия.

Старики считали, что новая война будет позиционной. Ведь французы совсем не дураки, построив при их скупости оборонительную «Линию Мажино» длиной более 400 километров. И Финляндия на границе с Россией тоже соорудила свою оборонительную «Линию Маннергейма»

Молодые военные утверждали, что новая война будет наступательной, что при помощи мобильной техники следует, прорвав оборону противника, проникать вглубь его территории и там, закрепившись, развивать успех. И, пока ни поздно, нужно перестраивать армию именно в этом направлении.

И тут, Патриарх должен признаться самому себе, что, поддавшись эмоциям вопреки разуму, он ошибся, приняв в качестве государственной стратегии теорию сторонников Ворошилова. При этом он руководствовался ещё и тем, что она не требовала таких огромных усилий и денежных затрат, как предложения Тухачевского, которые он невольно связывал с общим неприятием самого его, как личности.

Патриарх всегда терпеть не мог этого преуспевающего полководца. Отношения между ними были испорчены ещё в 1920 году, когда «великий вождь мирового пролетариата», окрыленный победами Красной армии над Деникиным и Врангелем, пришёл к выводу, что следует начать процесс экспансии социалистической революции на запад. «Пора Европу пощупать штыком», — заявил Ленин. Он решил начать с Польши.

Тогда Тухачевский провёл успешную кампанию и подошёл к Варшаве. Оставался последний рывок, и он дал распоряжение Буденному, чтобы тот со своей Первой конной армией пришёл ему на помощь и атаковал Варшаву с юго-запада. Но Будённый, подстрекаемый Патриархом, ослушался приказа Главнокомандующего и вместо Варшавы двинулся на Львов. В силу этого Тухачевскому не только не удалось взять польскую столицу, но он был позорно разбит войсками Пилсудского и сам еле сумел унести ноги.

Даже когда рассерженный, буквально взбешённый Ленин спросил у Будённого: «Кто же ходит на Варшаву через Львов?», верный Семён не выдал друга. Командующему Первой конной армией тогда грозили большие неприятности, от которых его спас Патриарх. С тех пор Будённый стал ещё более преданным его сторонником, и Патриарх, как мог, продвигал и поддерживал Семёна, несмотря на глубокую серость друга с его, так же, как и у Ворошилова, трёхклассным образованием. Тогда острили, что должности Главнокомандующего и Наркома обороны совместили, поскольку у них было три класса начального образования на двоих, а так будет хотя бы три класса на одного 5 5 Формально, как Будённый, так и Ворошилов имели высшее образование, поскольку получили дипломы об окончании «Промакадемии», но фактически они там не учились: к ним домой приходили преподаватели, чтобы только проставить в Зачётных книжках отметки о сдаче экзаменов. .