Эрика Косачевская - Ночь Патриарха

Ленин и Гитлер — очень похожие друг на друга, оба лживые, бесноватые, жестокие, беспринципные — были его вдохновителями, вождями-учителями, с которых он брал пример, которые, как и он, понимали, что для диктатора не могут существовать такие устарелые понятия, как дружба, благородство, верность слову, порядочность, благодарность, сострадание к поверженному врагу. Эти библейские понятия имеют значение для простого обывателя, а для великих вождей они не существуют — у повелителей иные мерки, другая шкала ценностей.

Патриарх велел Ежову достать для него «Майн кампф» на русском языке и убедился, что они с фюрером «одной крови». Один был хозяином огромнейшей страны, другой — покорителем Европы. Это были два врага — два соперника-конкурента, оба были во власти мечты завоевания мира и оба готовились к грядущей войне за осуществление этой великой мечты.

Гитлер начал вначале осторожно «пробовать Европу на зуб». Но после того как Европейские страны проглотили «аншлюс» Австрии и раздел Чехословакии, фюрер решил, что может позволить себе всё. Наивные интеллигентные европейцы полагали, что Мюнхенское соглашение по растерзанию Чехословакии решило все противоречия, и самоуверенный недальновидный премьер-министр Чемберлен по возвращении в Лондон хвастливо заявил: «Я привёз вам мир!».

А Патриарх был лучшим психологом, чем эти выродившиеся аристократы. С самого начала он понимал, что со стороны фюрера это был только тактический ход и, пожертвовав Чехословакией, Европа ещё больше подогрела аппетит Гитлера.

Уже тогда Патриарх был уверен, что рано или поздно Германия и Россия столкнутся друг с другом. В СССР началась постепенно набиравшая силу массированная идеологическая подготовка к грядущей войне. Была отодвинута на задний план великая идея интернационализма, но зато вытащена из пыльной кладовой и возрождена забытая с царских времён идея великодержавности России.

Задействованы были все средства информации: поэты и композиторы создавали патриотические воинственные песни, которые потом озвучивались по радио, исполнялись на концертах, разучивались в школах и клубах. В кинотеатрах шли фильмы с военной тематикой. На предприятиях создавались кружки боевой подготовки; молодёжь училась стрелять, чтобы получить значок «Ворошиловский стрелок», сдавала нормы ГТО — «Готов к труду и обороне». Профессии лётчика и танкиста стали самыми популярными. Страна жила под девизом известной песни: «Если завтра война, если завтра в поход, будь сегодня к походу готов!»

Европа была на время успокоена Мюнхенским соглашением, но только не Патриарх. Поскольку они с фюрером были «одной крови», братья по духу, то лучше понимали друг друга, чем эти простодушные европейцы, культивирующие такие архаичные понятия, как благородство, порядочность, верность данному слову.

И Польша, отхватившая по Мюнхенскому соглашению кусок растерзанной Чехословакии, наивно ликовала, даже не подозревая, что именно она станет следующей жертвой алчного фюрера.

А Патриарх стал демонстративно заигрывать с Западом. На Политбюро открыто обсуждались варианты помощи Чехословакии, для выработки которых в Европу был послан военком Ворошилов. Всё это очень напугало фюрера, боявшегося прихода СССР в Англо-Французскую коалицию, и облегчило работу спецслужбам, через которые Патриарх стал искать сближения со своим единомышленником.

Нарком иностранных дел Молотов несколько раз негласно съездил в Германию, где встречался со своим бывшим гимназическим другом Риббентропом, ставшим у Гитлера министром иностранных дел. Они когда-то в Петербурге учились в одном классе «Питер-шуле», где преподавание велось на немецком языке. Два друга Иохим Риббентроп и Слава Скрябин (настоящая фамилия Молотова) — оба были влюблены в ученицу соседней женской школы «Анне-шуле» Анечку Горенко, ставшую впоследствии известной поэтессой Анной Ахматовой. По данным спецслужб семья Риббентропов через Швецию в 1914 году выехала из Петербурга в Германию, после того, как с объявлением войны в Питере начались «патриотические» вылазки населения против немецких магазинов, типографий и других предприятий, хозяевами которых были немцы.

Бывшие друзья нашли общий язык, и наконец, в октябре 1939 года во Львове тайная личная встреча по будущему разделу мира между Патриархом и Гитлером состоялась. Согласно секретному меморандуму, Россия получит Прибалтику, а также юго-западный кусок Польши с преобладающим украинским и белорусским населением.

Риббентроп прилетел в Москву, где и был подписан пакт о ненападении двух стран, поднимались тосты за здоровье Патриарха и фюрера. Но обе стороны отчётливо понимали, что это союз друзей-соперников.

Патриарх, любивший всегда испытывать людей «на прочность», не отказал себе и тогда в удовольствии: когда пили за здоровье присутствующих гостей, он предложил сначала выпить за здоровье Риббентропа, представляющего государство, официально проповедующее антисемитизм, а затем и за здоровье Кагановича. И Лазарь, и Риббентроп послушно пили за здоровье друг друга.

Два «великих вождя» Гитлер и Сталин вели игру, понимая, что противостояние между ними неизбежно, в обеих странах работали разведки, докладывая, что они обе целенаправленно готовятся к войне.

В СССР ещё усиленней стали идеологизировать потерянные за понятиями всеобщего интернационализма принципы возрождения великой державы, величия нации-заступницы, её исторической ответственности перед народами мира.

Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года, когда Гитлер, инсценировав нападение поляков на немецкую радиостанцию, вторгся в Польшу. Франция и Англия тут же объявили Германии войну, а Советский союз, согласно заключенному с фюрером соглашению, «защищая права» проживающих в Закарпатье украинцев и белорусов, отхватил себе юго-восточный кусочек Польши.

В 1940 году «по просьбе трудящихся» Литвы, Латвии и Эстонии» наши войска вошли в Прибалтику. Была организована встреча ликующим населением войск Красной Армии, «освободившей трудовой народ от ига помещиков и капиталистов». В первые же дни в республиках были созданы свои КГБ, которые сходу начали раскручивать вал репрессий. За предвоенный период, немногим более чем за год, в республиках Прибалтики было арестовано от 2,5 до 5 процентов их населения. Тех, кого посчитали самыми опасными для советской власти, расстреляли, а большинство выслали в сибирские исправительно-трудовые лагеря — строить «светлое социалистическое будущее» страны.

Чтобы снять напряжение и создать видимость какой-то справедливости, Патриарх вернул Литве захваченный Польшей Вильнюс, бывший ещё в 15 веке столицей Великого Литовского княжества. И этот древний город вновь стал её столицей.