Мортен Рамсланд - Собачья голова

«Господь Бог всегда призывает к себе лучших», — говорила тетушка, когда Лайла возвращалась к ней после воскресных посещений, и та отвечала: «Бог идиот», — после чего бежала в свою комнату, а за ней по пятам бежала тетушка, нашептывая: «Как можно такое говорить! Ты в своем ли уме, девочка! У тебя засохнет и отвалится язык!» Лайла, захлопнув дверь перед носом тетки, кричала: «Глупая корова!» — и продолжала целенаправленно доводить тетушку до седых волос, и в конце концов та почувствовала некоторое облегчение, когда однажды печальным летним днем отец забрал одиннадцатилетнюю девочку. В тот день умерла Элизабет. Но если ее продолжительная болезнь и царившая в доме атмосфера сделали старшего брата Лайлы нервным молодым человеком, то сама Лайла, напротив, стала злой, как черт. Съев самое отвратительное в своей жизни мороженое — у лесного озера, там, где за двадцать лет до этого молодая Элизабет позволила Хансу Карло попросить ее руки, Лайла ни разу не позволила себе заплакать на виду у родственников.

— Эта вот, — говорила она о новой экономке отца, — пусть только посмеет прикоснуться к маминым платьям и пусть только посмеет тронуть мои вещи!

Экономку звали Лилиан. Она была на двадцать лет моложе Ханса Карло, приняли ее на работу сразу после смерти Элизабет. За последний год багетная мастерская против всех ожиданий превратилась в довольно доходное предприятие, а Гарри только что был призван в армию. Лилиан с ужасом смотрела на строптивую дочь своего нового работодателя, сначала она возмущалась тем, что отец не делает дочери замечаний, но затем вознамерилась хитростью завоевать сердце девочки. «Какая ты милая девочка», — шептала она заискивающе. На что Лайла отвечала: «Никакая я не милая, и не думай, что сможешь заполучить отца!»

Этот обмен репликами, однако, встряхнул Ханса Карло, возможно потому, что в ответе Лайлы была какая-то доля истины, и он отреагировал на него звонкой пощечиной, от которой Лайла коротко, почти беззвучно вскрикнула. Затем она повернулась и побежала в подвал, который незадолго до смерти Элизабет залило водой и он превратился в подводную пещеру, где лягушки, жабы и маленькие водяные паучки плавали вместе с фотоальбомами и другими реликвиями прошлого. Теперь вода ушла, и Лайла, слышавшая о потопе, сначала принялась искать черную дыру, о которой, когда она была совсем маленькой, ей нашептывали тетушки и из которой, по ее представлениям, и пришла вода. Но она нашла лишь грязную крышку водостока, после чего попробовала оценить объем разрушений, в результате которых возник этот ужасный беспорядок. В тот же вечер она попросила у отца разрешения привести подвал в порядок, и Ханс Карло согласился, порадовавшись тому, что самому ему не придется копаться в болезненных воспоминаниях.

Одиннадцатилетняя Лайла, ведрами выгребая грязь из подвала, нашла несколько размытых водой фотографий, на которых невозможно было никого узнать. Она обнаружила письма, в которых четкий почерк превратился в таинственные иероглифы, и нашла множество других вещей, среди прочего разрисованный нацистский флаг, который так заплесневел, что сначала она хотела его выбросить. Но, убежденная в том, что в каждом обломке прошлого содержится часть души матери, она отмыла каждую фотографию, прогладила утюгом и поместила в альбомы, которые экономка, пытаясь снискать расположение хозяйской дочери, купила на хозяйственные деньги без ведома Ханса Карло. Вскоре усилия Лайлы принесли плоды, и ей удалось разглядеть мать среди ангелов на фотографиях, которые, как казалось дочери, иллюстрируют небесную жизнь матери по другую сторону смерти. Сначала она удивлялась тому веселью, которое, казалось, царит на небесах. Она видела, как ее мать пьет на брудершафт с какими-то жирными ангелами, как она с развевающимися волосами мчится на мотоцикле по райскому саду, и вскоре увидела ее в каких-то более или менее непристойных сценах, отдающейся ангелам с розовыми губами и позволяющей волосатым сатирам целовать белую шею и лапать бедра, а губы ее при этом складывались в слова, которые могли бы звучать «жизнь прекрасна» и «небеса прекрасны».

Уверившись в том, что мать на небесах живет весело, она, преисполнившись оптимизма, продолжала разбирать фотографии, но вскоре обратила внимание на некоторые печальные изменения: фигуры застывали в унынии, лица исказились — и особенно часто повторялся следующий сюжет: Элизабет в компании плачущих ангелов. В чем причина несчастий, она ни минуты не сомневалась: мать страдает на небесах, потому что дом оккупировала вредная экономка. В последнее время Лайла начала обращать внимание на тихое поскрипывание в доме поздним вечером, и, решив отстаивать интересы матери на земле, она, когда все гасили свет, стала тихонько выбираться из кровати. Вначале она не замечала ничего необычного, но однажды вечером вдруг услышала скрип двери экономки. Забравшись под стол, Лайла увидела, как — в прозрачной ночной рубашке, светящейся в лунном свете, — по лестнице спускается Лилиан, пританцовывая, словно девушка-эльф. Ужасное зрелище — и в первую очередь само превращение, которое претерпела вообще-то обычная экономка, — лишили Лайлу мужества. Вместо того чтобы загородить ей дорогу, она лишь еще глубже забралась под стол и с замиранием сердца стала наблюдать, как экономка-эльф улыбнулась себе в зеркале, а потом прокралась в спальню Ханса Карло — занять то место, которое когда-то принадлежало матери.

С этого дня экономка начала не просто действовать Лайле на нервы. Она стала смертельным врагом, и Лайла делала все, чтобы скомпрометировать ее в глазах отца. Поворачивала ручку на газовой плите до максимума, чтобы обед пригорел. Подсыпала краску в корыто с бельем, стоило Лилиан отлучиться на минутку. Засовывала кнопки ей в туфли, а однажды, когда отец пригласил несчастную экономку в кино, нашла в аптечке баночку со слабительным, измельчила семь таблеток и всыпала их в кофе Лилиан. Результат можно было предвидеть: парочка вернулась домой посреди сеанса, Ханс Карло был слегка смущен, а красная как рак Лилиан бросилась в ванную, где стала срывать с себя платье с криками: «Я умру со стыда!» В тот же вечер Лайла спустилась в подвал, чтобы изучить размытые водой фотографии, и обратила внимание на некоторые положительные изменения в небесной жизни матери: выглядела она повеселее, ангелы тоже радовались, но, как и всякий раз, когда она выкидывала какой-нибудь номер, веселье длилось недолго. Потом снова возвращались уныние и слезы, и со временем ни кнопки, ни слабительное, ни тайные проклятия не смогли предотвратить катастрофу. Через два года после смерти Элизабет Ханс Карло сообщил, что снова собирается жениться и что у Лайлы будет новая мама.