Ю Мири - Золотая лихорадка

— Извини… — проронил подросток в сторону умывальника, но старик лишь нагнулся, чтобы выплюнуть своё полоскание.

— Ну прости, тебе от этого вышла одна морока…

— Сколько он стоил? Отдам, когда приведёшь Тихиро.

— Да ладно, ведь это алтарь для бабушки Сигэ…

— Нет, не ладно. Так же, как нельзя без спросу брать у людей вещи, нехорошо и давать без спросу. Я потом позвоню в «Рэйдзюдо», сам у них всё узнаю. А сейчас тебе надо торопиться. — Старик утёр рот висевшим у него на шее полотенцем.

Тихиро выпускала сырое яйцо уже во вторую плошку риса. Подросток схватил её за руку и потащил на улицу.

Коала из Квинсленда, что в Океании, австралийский сумчатый дьявол, гигантский кенгуру… Подросток держался поодаль от остальных четверых, когда те медленно шествовали мимо клеток с животными. Зоопарк — это просто тюрьма. Животные не совершили никакого преступления, и их не за что наказывать, но люди запирают их в клетки и получают при этом удовольствие — они проявили свою власть. В буклете, который выдают посетителям заповедника Канадзава, написано, что расстояние между животными и посетителями достаточное и животные не испытывают стресса, они помещены в обстановку, соответствующую условиям проживания. Но решётки-то как были, так и есть! Ходить и глазеть на зверей, которых лишили свободы, — это ещё не значит увидеть их. Чтобы увидеть, надо поехать в Австралию, на южные острова Тихого океана… Птица, которую нельзя увидеть в небе, — это уже не птица. Государство, которое помещает за решётку безвинных животных, не имеет права судить о преступлениях людей и выносить им наказания — так думал подросток. И, хотя Кёко махала ему рукой: «Смотри же, иди скорей сюда», он не желал любоваться животными, которых превратили в экспонаты, он считал это занятие недостойным.

Когда Коки, чуткий к тончайшим оттенкам птичьего пения, оказался в отделе лесов Океании, то, прежде чем двинуться куда-либо, он замер, чтобы птицы запорхали между деревьями и обнаружили себя. Обнимая за плечи Тихиро, он показывал на ветки и называл птиц, про которых прочёл на стенде: серый скворец, большая японская синица, китайская куропатка. Коки попробовал подражать лопотанию куропатки и сказал Тихиро:

— Ты тоже попробуй!

Она со смехом вывернулась у него из-под руки:

— Я не умею.

— Ты сумеешь, послушай! — И Коки ещё раз показал куропаточий призыв:

— Чётто-кой, чётто-кой, чётто-кой.

С лица Тихиро, которая только что заходилась от смеха, слетела даже улыбка. Она запрокинула голову, прикрыла веки, выпятила губы наподобие клюва и залопотала:

— Кой-чётто, кой-чётто, кой-чётто.

Коки обрадовался и запрыгал, не переставая её обнимать, но Тихиро всё равно, уставившись в небо, продолжала свою песню. Её голос заблудился в этом искусственном лесу, мешаясь с журчанием протекающей через заповедник реки, звоном цикад и криками сов. Гармония была нарушена объявлением диктора по местному радио, призывающим посетителей не кормить животных, и компания отправилась дальше.

Коки и Тихиро больше всего обрадовались детской площадке, горке с роликами по всей наклонной плоскости. Поскольку там были эти красные, жёлтые и зелёные колёсики, можно было съезжать с гораздо большей скоростью, чем с обычной горки. Оба катались по многу раз. Хотя дети выстроились в очередь, эти двое, держась за руки, подходили сбоку. Первым съезжал Коки и ждал внизу, пока едущая следом Тихиро не ткнётся грудью ему в спину.

Подросток, Кёко и Ёко перебрались в тень под деревья.

— Неужели у этих двоих нет никаких печалей… — сказала Ёко, которая прислонилась спиной к стволу сакуры и закрыла глаза. Дурацкое времяпрепровождение… Когда Кёко её позвала, она согласилась составить компанию только потому, что ей нечем было заняться, но если подумать хорошенько, то ей, может, и впредь будет нечем заняться, до скончания века. Она снялась в нескольких второстепенных ролях в телесериалах — это ненамного лучше, чем сниматься в массовых сценах, ещё она была главной героиней двух порнофильмов, но больше никто не обращал на неё внимания. Агентство перестало даже извещать её о текущих кинопробах, решив, видно, что всё равно её никуда не возьмут. Придётся где-то подрабатывать или устроиться в телефонный клуб [10] Телефонные клубы тэрэкура возникли в Японии в середине 80-х гг. В клубе за плату предоставляют клиентам-мужчинам индивидуальные кабинки с телефонным аппаратом, на который звонят женщины — как обычные домохозяйки, студентки и пр., так и нанятые клубом сотрудницы, получающие поминутную оплату за каждый звонок. Телефонными клубами мужчины и женщины пользуются для поиска сексуального партнёра. … «И зачем только люди живут?» — Ёко невольно рассмеялась над тем, что задала себе столь великий вопрос.

— Что случилось? — обернулась к ней Кёко.

— Да так, ничего особенного.

Ёко снова прикрыла глаза и стала прислушиваться к радостным крикам детей на горке. Трудно даже представить себе, сколько времени и сил люди тратят, убегая от пустоты и строя разного рода замки, в которых можно было бы от неё укрыться. Семья, школа, работа — всё пустое…

Наверное, у человека нет другого выбора, как всю жизнь, до последнего вздоха, трепетать от ужаса перед бескрайним Ничто и перед отзывающимся в груди эхом пустоты, которое оно шлёт, точно проклятие. Ёко впервые осознала, что и камни, из которых сложены египетские пирамиды, тесала и водружала один на другой сила сопротивления небытию. Когда она открыла глаза, даже дети, которые до этого мгновения казались ей весёлыми, теперь выглядели мечущимися в отчаянной попытке избавиться от скуки. Тоже ведь — изо всех сил стараются… Она невольно пробормотала это вслух, и её переспросили:

— Что-что?

— Нет, ничего, — отозвалась Ёко и посмотрела на подростка: — Так шеф, ты говоришь, в Корее?

— Ну да. — Подросток поднялся и пошёл по направлению к горке.

— Хорошо, что шеф позволил, чтобы ты помогала по хозяйству, правда, Кёко?

— Ага. Но, может, он ещё не говорил отцу.

— Бред! Ведь он вернётся — и ты будешь уволена.

— Ну и пусть. Он говорит, что отец редко бывает дома, якобы живёт в квартире у какой-то своей любовницы.

От отца Ёко знала, что Хидэтомо никогда не остаётся на ночь у любовницы, опасаясь принуждения к женитьбе и того, что это увеличит сумму отступных при расставании. Ей припомнились слухи о том, что Хидэтомо, желая провести с женщиной всю ночь, всегда пользуется гостиницами. Если это правда, зачем подросток соврал Кёко? Ёко не спускала с него глаз, в то время как он, стоя возле горки, что-то говорил Коки. Неужели ему так необходимо присутствие Кёко в доме, что он пошёл на обман, который легко раскроется?