Масако Бандо - Дорога-Мандала

— Тебе лучше не думать, чем занимаются мужья во время путешествий.

— Почему?

Михару пристально взглянула на Сидзуку:

— Разве ты не знаешь, чем занимаются мужчины во время путешествий?!

— Развлекаются с женщинами?

Веснушчатая Михару насупилась:

— Может быть… Почему бы и нет. Работая в такси, иногда такое услышишь от клиентов, просто диву даёшься. Например, везёшь командировочного, приударяющего за девушкой из ночного заведения. Не успеешь подумать, что за странная парочка, как они средь бела дня просят остановиться у гостиницы.

Михару подлила и себе, и Сидзуке свежего чая. При воспоминании о своей связи с Хироюки у Сидзуки кольнуло в груди.

— Должно быть, тяжко двести дней в году без мужа? Одолевают всякие страхи?

Ненадолго задумавшись, Михару отрицательно помотала головой.

— Да нет. В некотором смысле и мне, и свекрови легче, когда свёкра и мужа нет дома. Свекровь ты видела. Когда свёкра нет, она тут же бежит из дому. Те сто дней, что мужья дома, в доме царят мужчины. Но двести дней, пока они отсутствуют, дом в нашем распоряжении, и мы чувствуем себя привольно.

— Да, но в это время ночами пустует постель, — сказала Сидзука, вспомнив слова Такико.

Михару горько усмехнулась:

— Это тебе свекровь рассказала? Знаешь, когда я вышла замуж в этот дом, свекровь часто рассказывала мне об этом. Судя по всему, она и сама тяготилась пустой постелью.

— А ты, Михару? — спросила Сидзука.

Михару покраснела.

— Когда дети были маленькими, мне было не до того… А теперь… — Лицо Михару расплылось в улыбке. — Иногда меня охватывает нестерпимое желание.

Сидзука кивнула.

— Поэтому, — сказала Михару озорно, — я возбуждаюсь, когда моим клиентом оказывается мужчина. Мысль о том, что я в машине наедине с абсолютно неизвестным мужчиной, удивительно возбуждает. Благодаря этому я разряжаюсь.

— И я бы хотела стать водителем такси, — сказала Сидзука, усмехнувшись, но в её словах была и малая толика правды. Оказаться лицом к лицу в замкнутом пространстве машины с совершенно неизвестным мужчиной — это, наверное, и впрямь возбуждает.

И замужние женщины не каменные, им тоже случается сгорать от нестерпимого желания. Тем более, когда муж в разъездах. В такие минуты, сядь ко мне в такси хороший мужик, так бы и отправилась с ним в какой-нибудь отель и переспала бы, — подперев щёку рукой и барабаня белыми пальцами по щеке, мечтательно сказала Михару.

— Но ты так и не пробовала? — поинтересовалась Сидзука.

Вытаращив свои огромные глаза, Михару отрицательно помахала рукой перед глазами.

— Это невозможно! В таком маленьком городке, как наш, всегда кто-нибудь да заметит. Если кто-то увидит, семейной жизни конец, это абсолютно невозможно! А ты, Сидзука? Когда тебя охватывает желание, тебе не хочется встретиться с каким-нибудь мужчиной?

Сидзука тут же вспомнила Хироюки. Но соврала:

— Конечно, такое случается, но я же замужем.

Михару сказала с победным видом:

— На свете, как видно, много ветреных жён, но обычная замужняя женщина может лишь мечтать переспать с другим мужчиной.

«Именно оттого, что речь идёт о мечте, она может так откровенно рассказывать мне о своих плотских желаниях», — подумала Сидзука. Если бы её мечта сбылась, Михару наверняка не стала бы так весело болтать о своём влечении к мужчинам. В нашем обществе можно рассказывать о своей мечте, но о её воплощении — ни-ни.

Сидзуке и теперь время от времени хотелось переспать с Хироюки. Несмотря на то, что он назвал её фригидной. Именно оттого, что это был не Асафуми, ей хотелось переспать с ним. Может быть, она просто хотела доказать самой себе, что и после замужества может встречаться с другими мужчинами.

В задумчивости Михару продолжила:

— В молодости свекровь, конечно, тоже одолевали плотские желания. Раньше она рассказывала. Ночами, когда её муж был в отъезде, она спала со связанными ногами.

— Со связанными ногами? — переспросила Сидзука. Михару, подстёгивая её любопытство, кивнула:

— Она связывала колени верёвкой. Похоже, её научила этому её свекровь.

— Но зачем связывать ноги?!

— Ну… может, потому что неприлично спать с раздвинутыми ногами…

— То есть ей казалось, что кто-то на неё смотрит. Но кто?!

Михару растерянно сказала:

— Может, она действительно думала, что кто-то за ней подглядывает.

— Кто?..

Михару с Сидзука переглянулись. Ночами Такико случалось представлять себе другого мужчину, случалось желать его прихода. Обе они, учуяв вожделение свекрови, прочли в глазах друг друга возбуждение.

— Мы вернулись, — раздались в прихожей детские голоса.

Михару встала.

— Сидзука, не поужинаешь с нами? А вечером я отвезу тебя на машине.

— А как же мой велосипед?

— Мы можем поехать на грузовичке.

Отужинать здесь было много приятнее, чем провести вечер одной в ожидании Асафуми.

— Ну что ж, хорошо. Вкушу свободы, пока мужа нет дома.

Провожая взглядом удалявшуюся в прихожую Михару, Сидзука почувствовала прилив бодрости.

Рэнтаро остановился. Тяжело дыша, он оглянулся — дикари с дубинками в руках скрылись за поворотом. Он опустился на заросшую травой землю, распахнул одежду, подставив разгорячённую грудь ветру и отдышался.

Когда сковывавший тело страх отступил, Рэнтаро подумал о странном молодом человеке. Ему послышалось, что сзади вскрикнули, но он продолжал бежать, не помня себя от страха. Возможно, парня убили те дикари.

Что же это за люди? Наверное, они бежали сюда, лишившись пропитания и пристанища из-за войны. Раз здесь водятся такие разбойники, путешествие становится попросту опасным.

Неважно, куда он отправится — уйти вот так, бросив корзины с товаром, он не мог. Как бы ни был разгневан Охара, Рэнтаро решил всё-таки вернуться в деревню. Объяснить, что между ним и Фумико ничего не было и получить обратно свою пятиярусную поклажу. Он лишь утешал Фумико, и его нельзя заподозрить в каких-либо тайных намерениях. Приняв такое решение, он немного успокоился.

В какой же стороне деревня поселенцев? Прошлой ночью Рэнтаро бежал, не разбирая дороги, и теперь не знал, где находится. Прежде всего он не был уверен, была ли эта дорога Дорогой-Мандала. Дорога была шире и ровнее, чем та, по которой он пришёл. Когда-то эту дорогу заасфальтировали, но вся она уже покрылась трещинами, заросшими буйными травами. Невероятно — горную дорогу заасфальтировали как городскую. Он с недоумением подумал, что, может быть, это новая дорога построена для военных нужд. Но для чего было строить её в глубине гор Татэяма?

Внезапно Рэнтаро вздрогнул — его охватило такое щемящее чувство, что он едва не заплакал. Нахмурив густые брови, он огляделся и понял, что виной тому цветущий пейзаж вокруг. Всё сильнее припекавшие яркие солнечные лучи, плющ среди покачивавшихся огромных сердцевидных листьев, густая зелень деревьев, огромные папоротники, раскрывшие свои павлиньи хвосты… Этот лес напоминал малайские леса, по которым он странствовал в молодости с тяжёлой пятиярусной кладью за плечами.