Адам Джонсон - Сын повелителя сирот

Пока команда вылавливала наверху ботинки, Чон До надел наушники. Только скрежет и обрывки фраз, но кого-то где-то все это обрадует. Он пропустил китайские признания после захода солнца, оно и к лучшему, их голоса всегда казались ему такими безнадежно грустными и поэтому виноватыми. Зато он поймал послания семей с Окинавы, обращенные к мужьям и отцам на кораблях, хотя сложно сочувствовать детям, у которых есть матери, братья и сестры. Когда русские семьи передают только хорошие новости отцам, отбывающим срок, то они это делают для того, чтобы те воспряли духом. Но умолять отца вернуться? Кто на такое купится? Кому захотелось бы жить с таким отчаявшимся, жалким ребенком?

Чон До уснул, пока слушал, а такое случалось редко. Его разбудил голос девушки, которая гребла по ночам. Она сказала, что гребла нагишом, под небом «черным, с оборками, словно гвоздика, обрызганная чернилами». Ей было видение, что однажды люди вернутся в океан, у них появятся ласты и жабры; что человечество снова станет единым – в воде, и больше не будет нетерпимости и войн. Бедная, пора тебе сделать перерыв, подумал Чон До и решил не рассказывать об этом второму помощнику.

Утром «Чонма» снова повернула на юг, с полной сетью, сильно раскачиваясь на волнах со своей сомнительной находкой – ботинками. На палубе валялись сотни ботинок, первый и второй помощник искали пары. Они гирляндами свисали со всех крепежей и планок и сушились на солнце. Конечно, одинаковых пар оказалось немного. Все же, даже не выспавшись, они были в прекрасном расположении духа.

Первый помощник нашел пару, сине-белую, и убрал под свою койку. Лоцман удивлялся пятнадцатому размеру, каким должен быть человек, чтобы носить такое, а машинист собрал высоченную гору ботинок, которые хотел отнести жене на примерку. Серебристые и красные, яркие детали и светоотражающие наклейки, белоснежно-белые, эти ботинки – настоящее золото: они были равнозначны еде, подаркам, взяткам и знакам внимания. Такие удобные, будто ничего и не надето. На фоне этих ботинок носки у членов команды казались просто омерзительными, а их ноги – в пятнах, почерневшие от солнца среди столь чистого великолепия цвета. Второй помощник перебрал всю обувь, пока не нашел пару, которую назвал своими «американскими ботинками». Это были женские ботинки. Один красно-белый, а второй голубой. Свою обувь он швырнул за борт, затем прошелся по палубе в разных «найковских» ботинках.

Впереди на востоке появилась облачная гряда с морскими птицами, вихрем кружащими перед ней. В этом месте из впадины поднимались холодные воды, конденсируя воздух. На такой глубине охотятся кашалоты и обитают шестижаберные акулы. У поверхности водятся черные медузы, кальмары и глубоководные креветки, белые и слепые. Этих креветок, с их огромными срощенными глазами, еще трепещущих, приправленных икрой, говорят, поедает сам Великий Руководитель.

Капитан схватил бинокль и стал изучать местность, а затем позвонил в колокол. К нему сразу же примчались помощники, стуча новыми ботинками.

– Давайте-ка, парни, – сказал капитан, – станем героями Революции.

Капитан сам готовил сети, пока Чон До помогал машинисту мастерить садок из двух ведер для дождевой воды и балластного насоса. Но войти в место подъема вод оказалось сложнее, чем они думали. То, что на первый взгляд представлялось туманом, превратилось в облачную гряду глубиной в несколько километров. Волны били со всех сторон, рыбакам с трудом удавалось держать равновесие, мимо проносились обрывки тумана, образуя прогалины.

Первый улов увенчался успехом. Когда подняли сети, во вспененной воде показались креветки, которых перекинули в садок. Длинные антенны у них разворачивались и скручивались. Капитан приказал снова забросить сеть. Птицы исчезли, и лоцман повел корабль сквозь туман, чтобы отыскать их.

С воды невозможно было угадать, в каком направлении они полетели, но помощники подготовили сети, и корабль полетел по волнам. Вдруг послышались шлепки.

– Тунец нашел их, – крикнул капитан, и первый помощник снова закинул сети. Лоцман крутанул штурвал и повел корабль по кругу, тяжелые сети чуть не опрокинули его. Две волны подхватили «Чонма», скинув за борт непривязанные ботинки, но улов удалось удержать, и когда машинист вытянул добычу с помощью лебедки, силки блестели и искрились, словно они выловили громадную люстру. И тут креветки в трюме стали светиться, будто сочувствуя своим собратьям, попавшим в сети.

Все бросились к садку, чтобы выгрузить улов, который мог соскользнуть в любом направлении, оказавшись на палубе. Машинист работал на лебедке, но в последний момент капитан велел ему остановиться, сеть сильно раскачивалась. Взобравшись на фальшборт, капитан стал всматриваться в густой туман. Остальные тоже замерли, высматривая сами не зная что, обеспокоенные безмолвием, а корабль вставал на дыбы, сети с уловом качались из стороны в сторону. Капитан приказал машинисту подать сигнал, и все прислушались, ожидая ответного гудка из сумрака.

– Спустись вниз, – приказал капитан Чон До, – и доложи, что ты слышишь.

Но было слишком поздно. Через мгновенье туман рассеялся, и показался несгибаемый нос американского сторожевого корабля. «Чонма» бросало из стороны в сторону, в то время как американский корабль едва двигался. На его палубе выстроились люди с биноклями. К «Чонма» направили шлюпку и бросили концы. Вот и появились те, кому пятнадцатый размер обуви как раз впору.

Первые несколько минут американцы вели себя крайне деловито, четко следуя процедуре, – выстроились на борту и вскинули свои черные винтовки. Они прошли через рубку и камбуз и спустились в трюм. С палубы было слышно, как они передвигаются по кораблю, выкрикивая «чисто-чисто-чисто».

С ними был южнокорейский морской офицер, который остался наверху, пока американцы осматривали корабль. Звали его Пак. На нем были чистенькая белая форма, черно-белая каска со светло-голубыми полосками, обрамленными серебром. Он потребовал судовой манифест, документ о регистрации судна и капитанскую лицензию. Ничего из этого у них не было. Пак поинтересовался, где их флаг и почему они не ответили на оклик?

Креветки раскачивались в сети. Капитан велел первому помощнику вывалить их в садок.

– Нет, – сказал Пак. Он показал на Чон До. – Пусть этот сделает.

Чон До взглянул на капитана. Тот кивнул. Чон До подошел к сети и постарался зафиксировать ее на месте. Хотя он много раз видел, как это делается, сам никогда не выгружал улов. Он старался рассчитать, когда сеть, раскачиваясь из стороны в сторону, окажется над садком, надеясь, что весь улов сразу вывалится туда, но когда он дернул за трос, креветки соскользнули прямо в бочку и, опрокинув ее, вывалились на палубу, в слив и, наконец, на его ботинки.