Бернар Клавель - Тот, кто хотел увидеть море

Жюльен допил кофе и встал из-за стола. Мать подошла к буфету и задула коптилку.

— Отец наверху ходит, — сказал она.

Жюльен надел куртку и плащ.

— Когда похолодает, одевайся потеплей. И напиши мне, если тебе что-нибудь понадобится.

Отец спустился с лестницы, поставил ночной горшок на нижнюю ступеньку и спросил:

— Ну как, готов?

— Все в порядке.

По его голосу мать поняла, что муж счастлив. Ей хотелось упрекнуть его, но она удержалась.

— Я провожу тебя до калитки, — сказала она Жюльену. — Заодно отнесу молочный бидон.

Жюльен обнял отца, тот сказал:

— Главное, работай как следует.

Мать с сыном молча шли по дорожке, где вдоль бордюра, окаймлявшего грядки, намело кучи листьев. Утро было свежее. Мать плотнее натянула шаль на плечи. Бидон, который она держала перед собой, звякал, ударяясь о пуговицы на ее кофте, да ручка чемодана, который нес Жюльен, слегка поскрипывала — это были единственные звуки. Утро еще не стряхнуло с себя ночной тьмы. Но несколько окон, выходивших на улицу, было открыто.

— Утром люди забывают о противовоздушной обороне, и никто им ничего не говорит, — сказала мать.

Жюльен не ответил. Они подошли к калитке. Мать достала из кармана кофточки ключ и отперла калитку. Она долго не выпускала сына из своих объятий. Чтобы поцеловать его, ей пришлось стать на цыпочки, хоть он и наклонился к ней.

— Не забывай того, что я тебе сказала, — прошептала она. — И пиши мне… такие письма, чтобы я знала, как тебе живется.

Жюльен ушел. Она хотела еще что-то добавить, но у нее сжалось горло. Стоя у ограды, она смотрела, как он удаляется. Он несколько раз обернулся и помахал ей. Когда он проходил мимо школы, на глаза матери внезапно набежали слезы. Все затуманилось. Жюльен был уже не в коричневом плаще, а в длинном черном фартучке; он нес не чемодан, а кожаный школьный ранец. Вот сейчас он войдет во двор с высокими каштанами, и перед тем как переступить порог школы, обернется еще раз и махнет ей рукой.

Она опустила голову и вытерла глаза концом кофточки. Когда она опять подняла голову, Жюльен стоял в конце улицы, гораздо дальше школы, как раз на углу. Он помахал рукой. Мать помахала ему в ответ. Они стояли и махали рукой, прощаясь друг с другом, потом она увидела, что Жюльен опустил руку и быстро скрылся за углом дома.

Тогда мать вернулась в сад, затворила калитку и медленно пошла к дому.

У крыльца она прислушалась: за домом, там, где парники, отец разговаривал с соседом. Она бесшумно прошла мимо крольчатника; кролики, увидя ее, стали обнюхивать решетку. Дойдя до угла дома, она остановилась.

— Понимаете, рабочих, может быть, и найдешь, — говорил отец, — но чего не найти, так это людей, на которых можно положиться: и толковых и работников хороших. Такой человек, как господин Мартен, не доверит свой лионский филиал кому попало.

— Само собой, зная вас, он может быть спокоен, — ответил Пиола. — Он, конечно, убежден, что ваш сын заслуживает доверия. Только вот какое жалованье ему положат, он еще так молод!

Наступило молчание. Выглянув из-за угла, мать увидела, что муж закурил.

— Еще бы они ему хорошего жалованья не положили! Положат. Понимаете, ведь в отсутствие господина Мартена — а он больше бывает здесь, чем в Лионе, — Жюльен будет всем заправлять. Возраст ничего не значит, если у тебя голова на плечах.

— Как ни верти, а во время войны молодежи приходится брать на себя многое.

— Да, это само собой, — сказал отец.

— А вас это не беспокоит?

— Подумаешь, мне беспокоиться нечего. Я отлично знаю своего сына. Да, кроме того, я в его возрасте уже давно один развозил заказы…

Мать не стала слушать дальше. Она пошла обратно к крыльцу. Живший в ней страх не прошел, но все же раннее утро повеяло на нее каким-то покоем, словно в нем еще сохранилось летнее тепло, которое она вдруг ощутила.

Мать кончала стелить постель, когда услышала голоса в саду и шарканье шагов на вымощенном дворе. Она выглянула из окна, но все уже завернули за угол дома. По громким голосам она поняла только одно — с ее мужем разговаривало несколько человек. Она быстро застелила постель и вышла на балкон; внизу во дворе она увидела солдат в касках и при оружии. Трое стояли. Двое других сидели на ступеньках лестницы, ведущей в погреб. Две винтовки были прислонены к невысокой ограде, отделяющей двор от сада господина Пиола. Вскоре из погреба вышел отец с бутылкой красного вина в одной руке и стаканом в другой. Солдаты принялись за вино, а мать тем временем сошла к ним во двор. Они пили по очереди, передавая друг другу стакан, предварительно стряхнув на землю одним и тем же движением оставшиеся капли. Светловолосый солдатик снял каску и поставил ее на железный стол. Он выглядел совсем юным, и мать подумала о Жюльене.

— Они пришли рассказать нам про Бутийона, помнишь, тот сержант, сын Мариуса Бутийона.

— Да-да, помню, — ответила, улыбнувшись, мать.

На рукаве у одного из солдат она заметила небольшую золотую нашивку. Он был без винтовки, но на поясном ремне висела револьверная кобура. Он посмотрел на мать и тоже улыбнулся.

— Да, я вам скажу, это парень, что надо! — сказал он. — Кто с ним хоть раз имел дело, до конца жизни его не забудет.

— Так что же такое с ним случилось? — спросила мать.

— Вот сержант тебе сейчас расскажет, — ответил отец.

Сержант рассмеялся и, обведя рукой своих солдат, объяснил:

— До сегодняшнего дня он, как и я, ходил с патрулем, как говорят, нес тыловую службу. — Сержант минутку помолчал. — Это значит, его обязанностью было забирать пьяных солдат и тех, что дебоширят на улице.

Солдаты тоже засмеялись.

— Он не приказывал нам забирать их, — пояснил один из солдат. — Он говорил: «Узнайте фамилию, отметьте как явившегося вовремя и положите где-нибудь в сторонке, когда проспится, сам найдет дорогу в казарму».

Солдаты все еще смеялись.

— Ну, а дальше что? — спросила мать. — Бьюсь об заклад, что его наказали!

Опять раздались смешки, но затем наступило молчание; сержант посмотрел на стариков Дюбуа.

— Наказанием это не назовешь, потому что по его же просьбе, — сказал он, — но как-никак, а номер с ним выкинули подлый.

— Почему подлый, он сам того хотел, — сказал один из солдат.

— Смеешься, а если он там свои косточки сложит!..

Матери показалось, что солдаты забыли о ней с отцом. Некоторое время она вслушивалась в их разговор, затем, поняв, что сержанта Бутийона отправили в район Саара, она сразу подумала о его жене и четырнадцатилетием сыне, которых знала только по фотографии. Жену она нашла серьезной, можно сказать, даже грустной, а сына очень красивым.

— Так, значит, его послали воевать, это в его-то возрасте, просто потому, что он не отправлял пьяных на гауптвахту? — спросила она.