Люси Невилл - О, Мексика! Любовь и приключения в Мехико

— Мам, дай камеру, я хочу сфотографировать мертвого малыша, – завизжал упитанный мексиканский ребенок.

— Зачем вообще понадобилось выкапывать эти иссохшие трупы? – поинтересовалась я у гида, когда мы вернулись в автобус.

— Потому что их родственники не смогли заплатить ежегодный кладбищенский налог, – пояснил он.

Раньше по закону Гуанахуато те, кому не по карману купить постоянное место на кладбище, могли оплачивать аренду. А что же делать, если денег не хватало даже на это? И в 1865 году местные власти нашли оригинальный выход: теперь покойные зарабатывали на свое содержание сами, да еще и приносили неплохой доход. Ежегодно музей посещает свыше миллиона человек. Останки бедняг превратились в основной источник прибыли, которую город получает с туристов.

Когда мы возвращались назад, наша семья сидела в автобусе в непривычном для нее молчании, в то время как остальная часть группы радостно показывала друг другу фото трупов на мониторах цифровых камер. Когда автобус начал спускаться с горы, справа от нас открылся вид на долину Гуанахуато, залитую оранжевым послеобеденным солнцем. Бисерное распятие водителя, свисавшее с зеркала заднего вида, бешено раскачивалось из стороны в сторону, когда нас заносило на узком серпантине к краю пропасти. Мы неслись вниз на пугающей скорости.

— Кто боится высоты? – Наш водитель ухмыльнулся в зеркало заднего вида и повел автобус так, что колеса оказались в пугающей близости от края пропасти.

— Черт, этот парень просто псих! – крикнул мой отец, хватаясь за спинку кресла перед собой. Но остальные пассажиры автобуса расхохотались.

К счастью, мама теперь совершенно не обращала внимания на происходящее. Ее стилнокс, похоже, подействовал неожиданным образом, и она теперь сидела, мирно прислонившись головой к оконному стеклу.

— Эти люди ненормальные! – завизжала Анжелика, когда мы понеслись к новому повороту.

Да, ненормальные. После близкого знакомства с мертвецами мы сами оказались в нескольких сантиметрах от смерти, и это было ужасно.

Меня такое поведение мексиканцев уже не так шокировало, как раньше. Иностранные наблюдатели часто бывают озадачены отношением мексиканцев к смерти. Лежат ли его корни в фатализме, присущем католицизму, или в ацтекском возвеличивании смерти, но сегодняшние мексиканцы ведут себя так, будто смерть – это отличная шутка.

Не нужно жить в этой стране долго, чтобы заметить всеобщее презрение к западной одержимости безопасностью. Это становится особенно очевидным на дорогах: ремни безопасности, ограничения скорости и запреты на пьянство за рулем – это все для слабаков. Для получения водительских прав в Мексике не нужно никакого экзамена: $40 – только и всего.

И туристы-мексиканцы откровенно наслаждались выставкой трупов, от которой моим родным стало дурно. Вероятно, этому не стоит удивляться, если вспомнить красочные фотографии обезглавленных жертв наркомафии, которые в Мексике каждый день можно увидеть в газетах. День мертвых говорит сам за себя. Эту тему я хотела изучить поглубже.

Прощаясь с родными в аэропорту, я испытывала смешанные эмоции. Основным чувством была грусть. Но в то же время у меня было такое ощущение, будто гора свалилась с плеч. Я больше не несла ответственности за смог, желудочные инфекции, длинные очереди в музеи и безумных мексиканских гидов.

Я поехала на метро обратно, в Сентро, где в отеле «Маджестик» были оставлены на хранение мои чемоданы. Оттуда было совсем недалеко пешком до отеля «Исабель», в котором я жила, когда только-только приехала в Мексику, и который снова стал для меня наилучшим вариантом жилья. Я любила вспоминать это место, но мысль о возвращении туда меня удручала. После того как я столько усилий приложила к тому, чтобы постичь эту страну и стать ее частью, мне приходилось возвращаться туда, откуда все началось.

Другая мысль, от которой я чувствовала себя несчастной, была мысль о том, что сегодня вечер воскресенья, а это значит, что завтра к семи на работу. С ощущением внутренней пустоты я размышляла об этом всем, пробираясь через многолюдную площадь Сокало к отелю «Маджестик».

На секунду я остановилась, чтобы ответить на звонок. Это был Рикардо.

— Что? Не глупи. Я сейчас к тебе подъеду, – сказал он, услышав, что я собираюсь делать.

— Погоди… Рикки… Думаю, нам нужно на какое-то время расстаться…

— Надо так надо. Хорошо, сегодня оставайся у меня, – перебил он меня, не дав мне закончить речь, которую я мысленно репетировала, – о том, что нам нужно пожить отдельно. – Можешь переночевать на кушетке, а завтра я помогу тебе подыскать квартиру.

Я согласилась. Хотя прекрасно знала, что никакой кушетки у него нет.

Рикардо возил меня по всему городу в поисках жилья. Одну комнату сдавал студентам старый коммунист, который пользовался другой комнатой по выходным и держал в ванной порнографические фото. Другая потенциальная квартира, сдаваемая двумя художниками, оказалась хижиной на крыше дома. А пока я мрачно искала подходящий вариант, я временно жила в темной холостяцкой берлоге Рикардо. Даже несмотря на то, что его квартира была похожа на берлогу, в ней было что-что очень уютное, и после работы я с нетерпением ждала того момента, когда приду к Рикардо, такому надежному и ласковому; я чувствовала, что мне очень повезло найти отличного друга так далеко от дома. Только одно свое чувство я не могла с ним обсудить – легкое чувство сожаления при мысли об Октавио.

Солнечный домик с одной спальней, который Рикардо нашел, когда я была в Гуанахуато, был еще не занят и начинал казаться заманчивым вариантом. Однако все члены Утреннего клуба первых жен имели свое категоричное мнение по поводу этой ситуации.

— Да, знать, Пако уметь готовить… пока мы не жениться, – хихикнула Рейна.

— О, да! Марио даже рассказывать мне, что он любить ходить за покупками… Ха-ха! – засмеялась Эльвира.

— Все меняться в ту же секунду, когда вы начинать жить вместе, – с горечью добавила Марисоль.

А Вероника поддакнула:

— Вот в чем проблема с мексиканскими мужчинами: они хорошо вешать лапшу на уши. Они романтичны: они петь для вас под луной… и все такое. А потом… бабах! И вы уже их рабыня!

— Да уж, гринго не знать, что такое романтика, зато вы знать, что получать, – сказала Эльвира, которая собиралась уже на третье свидание со своим супервизором из Техаса.

Даже привилегированные fresas н е были застрахованы от такого рода надувательства. Офелия после свадьбы, которая состоялась как раз на Рождество, когда я была с семьей в Гуанахуато, внезапно обнаружила, что выбор карьеры для нее сильно сузился. Ее чувствительный муж Сильвио – творческая личность – говорил ей теперь о том, что не считает для нее подходящей работу, требующую разъездов. Не важно, что сам Сильвио, будучи режиссером-документалистом, подолгу отсутствовал дома, путешествуя по всему миру.