Люси Невилл - О, Мексика! Любовь и приключения в Мехико

— Текст? – переспросила я.

Адольфо не мог говорить всерьез. Наверное, мне следовало упомянуть о том, что я на самом деле никогда раньше такое не делала. Я-то надеялась сыграть роль какой-нибудь «белой девушки, проходящей мимо на заднем плане».

— Да, у вас будет пара строк. Слушайте, вам работа нужна или нет?.. Это будет последняя серия, так что смотреть будет вся Мексика, – добавил он, явно считая это неопровержимым аргументом.

Нет, такая работа мне не была нужна. Но отказаться значило струсить, поэтому я согласилась.

В тот вечер, в семь часов, мы с Рикардо включили канал «Телевисы» – «Звездный», где сутки напролет крутили сериалы. А вот и она, бесящая меня женщина с кукольным личиком, та, кого Рикардо и вся Мексика считали красавицей. Меня аж передернуло. Над плантацией агав садилось солнце, и она сидела на земле, рыдая в живописной позе. На ней были белая блуза с оборками, которая выглядела соблазнительно, как будто вот-вот спадет с ее плеч, и юбка, как у мексиканской крестьянки.

Неужели я и вправду поставила себя в это ужасное положение? Только потому, что моей кошке понадобилось удалить камни из почек? Рикардо разразился хихиканьем, когда на экране вдруг появился рослый мужчина на коне. На нем была белая рубашка с расстегнутыми восемью верхними пуговицами, демонстрирующая блестящие кубики мышц на торсе.

«Родриго!» – Мексиканская красавица в изумлении открыла рот.

«Гавиота!» – крикнул он.

Рикардо повернулся ко мне.

— Завтра передай от меня привет своей начальнице.

У него была истерика от смеха, и я выключила телевизор.

Семь утра: студия «Телевисы» в Сан-Анхеле, исполинское бетонное здание на пересечении двух шоссе. Вход для посетителей находился под землей, рядом с парковкой. Там я встала в очередь на рецепции, как велел мне мой агент Адольфо. Теперь мне просто нужно было сказать название сериала, и мне выдадут пропуск. Как же он называется? Что-что такое про amor … «Destilando Amor». Т очно: «Очищающая любовь».

Мне выдали пропуск и проводили к лифту. Когда двери открылись, я оказалась в комнате, полной работников службы безопасности и металлоискателей, как в аэропорту. Я положила сумочку на ленту конвейера и сняла серебряный браслет, перед тем как пройти через металлоискатель. Потом прошла еще через два поста охраны, и наконец меня пропустили в телестудию.

Куда теперь? На пропуске, висевшем у меня на шее, было написано «Студия 7». Я показала его охраннику, и тот помахал проходящей мимо крашеной блондинке с длинными кудрявыми волосами:

— Эй, Бланка, тут девушка идет в Студию 7.

Она остановилась и пристально посмотрела на меня:

— Вы, должно быть, Дороти. – Женщина улыбнулась и поцеловала меня в щечку. – Я руковожу съемками сериалов.

Ей, должно быть, было за сорок, и на ней был жакет хорошего кроя, открывающий ложбинку между грудей.

— Какая прелесть – маленькая англичанка. Как мило! – воскликнула она, имея в виду меня.

— На самом деле я из Австралии.

— Ой! – Похоже, она была не готова к такому повороту событий.

Но я быстро объяснила, что в Австралии говорят по-английски, а не по-немецки, и ее губы снова сложились в улыбку.

— Ох, милочка, да ведь это по сути то же самое, верно? Пойдемте-ка, вам нужно загримироваться, дорогая.

Мы прошли по внутреннему переходу, который вел из офисов в студии. Он был выкрашен в желтый цвет и выходил на просторную улицу, где не было привычных для Мехико грязи и хаоса и все люди и предметы сияли чистотой. Кругом были видны затейливые водоемы и цветы, распускающиеся в горшках, скамейки на двоих и увитые лианами арки, аккуратно подстриженные живые изгороди и кафе; повсюду суетились ухоженные, модно одетые люди. Мы были в каком-то параллельном мире.

Я последовала за Бланкой в ярко освещенный зал. Стены были увешаны гигантскими зеркалами, по периметру подсвеченными лампочками, как в голливудских фильмах о том, что происходит за кулисами театра. Стайка женщин в белых халатах сновала по залу – одни держали в руках чемоданчики с гримом, а другие были вооружены электрическими утюжками для волос и щипцами для завивки.

Бланка отдала распоряжения женщине в белом халате и исчезла. Меня подвели к одному из кресел, какая-то женщина начала покрывать оранжевой и желтой основой для макияжа мое лицо.

Я взглянула на лица, отражающиеся в зеркалах. Всех этих актеров я уже когда-то видела. Женщина в соседнем кресле, вероятно, играла одну из главных героинь: высокая блондинка с красно-белыми прядями в волосах. Ей завивали челку, добиваясь круглой формы. Может, это сестра Гавиоты? Между тем самой Гавиоты – звезды сериала, моей начальницы – еще не было видно. Напротив меня сидела пожилая дама – я узнала ее по фигуре. Она играла роль мудрой бабушки, вечно дающей советы молодому поколению.

К моменту, когда мои мучения наконец закончились, то есть почти через час, на моей коже был такой слой грима, что я едва могла двигать лицевыми мускулами, а от накладных ресниц слезились глаза, стоило мне моргнуть. Рядом со мной появился низкорослый человек с козлиной бородкой и глазами навыкате.

— Дороти? – уточнил он.

— Да.

— Идите за мной.

Он шел так быстро, что мне пришлось перейти на бег, чтобы не отстать. Мы поднялись по лестнице, а потом спустились в узкий коридор, комнаты в котором были пронумерованы, как в отеле.

— Ну, вот мы и на месте.

Мужчина вдруг остановился и открыл дверь с помощью карточки, висевшей у него на шее. Дверь комнаты номер 26. Там было тесно, как в конуре. Окон не было, только гардероб, стул в углу, зеркало и крошечный туалет.

— Вот ваша одежда.

Мужчина распахнул гардероб, в котором обнаружились белый джемпер поло, подозрительно маленькие коричневые брючки и какие‑то черные ботинки. Потом он вручил мне конверт, подписанный «Дороти». Внутри были круглые секретарские очки в черной оправе.

— Я вернусь через пять минут и дам вам текст.

И человечек исчез за дверью, оставив меня в одиночестве, чтобы я могла одеться в своей собственной актерской уборной. Однако чувство самодовольства, возникшее было в моей душе при мысли о том, что у меня есть своя уборная, вскоре сменилось всепоглощающим отчаянием и сожалением, когда через пять минут человек с эспаньолкой вернулся и вручил мне толстую кипу листов.

— Это сценарий, – сказал он. – Дороти появляется в четырех разных сценах.

Спокойно, сказала я себе. Адольфо уверял меня в том, что там будет всего «пара строк». Разумеется, Дороти большую часть времени будет просто маячить на заднем плане. Однако, наскоро пролистав сценарий, я осознала, что имя Дороти упоминается в нем подозрительно часто.

— Ладно, я вас оставлю – учите текст, – сказал человек с эспаньолкой, направляясь к дверям.