Исабель Альенде - Дочь фортуны

Климат стал несколько холоднее, как только позади осталась Панама, где капитан запретил спускаться на сушу из-за страха заражения желтой лихорадкой, ограничась тем, что отправил в небольшой лодке пару матросов на поиски пресной воды, ведь оставшееся у них небольшое количество превратилось в настоящее болото. Проплыли уже и Мексику, и когда судно «Эмилия» вошло в расположенные к северу от Калифорнии воды, наступила настоящая зима. Духота, сильно мучившая людей первую часть путешествия, сменилась холодом и влажностью; из чемоданов то и дело доставались меховые шапки, сапоги, перчатки, не забывали и о нижних шерстяных юбках. Иногда бриг пересекался с другими судами, которые, не убавляя хода, приветствовали друг друга издалека. На каждом богослужении капитан благодарил небо за попутный ветер, потому что очень хорошо знал о сбившихся с пути судах в районе берегов Гавайи и, более того, ждущих определенного толчка ветра в паруса. Игривые дельфины присоединялись к большим китам, торжественно сопровождая их порядочное время. Под вечер, когда вода приобретала красноватый оттенок, отражая в себе лучи заходящего солнца, огромные китообразные существа играли в любовь в гуле пышной пены и, издавая глубокий рев под водой, подзывали к себе друг друга. И временами, в ночной тишине, подплывали к судну настолько близко, что можно было ясно расслышать мощный и загадочный гул, говорящий об их присутствии. Свежие запасы еды уже давно закончились, а порции сухого питания значительно сокращались; и за исключением игры в карты и рыбалки развлечений более не было. Путешественники проводили время за обсуждением подробностей жизни ищущего приключений и образовавшегося на этом судне общества, несколько членов которого неукоснительно подчинялись военному уставу вплоть до униформ, другие же вели себя более непринужденно. Все, в основном, держались вместе, объединенные материальной поддержкой самого путешествия и членов экипажа, работой в шахтах, перевозкой золота и дальнейшим справедливым распределением доходов между собой. Никто не знал что-либо о местности, равно как и о расстояниях. Одна из образовавшихся на судне групп договорилась о следующем: каждую ночь должны были возвращаться на судно, где и думали прожить далеко не один месяц и класть в сейф на хранение собранное за день золото. Капитан Кац объяснил им, что судно «Эмилия» не гостиница и нельзя снять на нем комнату, потому что сам намеревался как можно ранее возвратиться в Европу, несмотря на то, что шахты останутся в сотнях милях от порта, который экипаж как раз и намерен обойти стороной. Путешествие длилось вот уже пятьдесят два дня, однообразие бесконечной воды ухудшало нервную систему, и буквально из-за малейшего предлога разражались драки. Когда некий пассажир-чилиец выпустил из себя нечто неприятное по отношению к матросу-янки, с которым чересчур кокетничала сама Асусена Пласерес, капитану Винсенту Кацу пришлось изъять оружие вплоть до ножей для бритья с последующим обещанием все вернуть вблизи Сан-Франциско. Единственным, имеющим полномочие распоряжаться ножами, был повар, на ком лежала тягостная обязанность убивать домашних животных одного за другим. Однажды, когда в котлы попала последняя корова, Тао Чьен выдумал изящную церемонию для того, чтобы получить прощение у принесенных в жертву животных и самому очиститься от пролитой крови. После этого продезинфицировал свой нож, проведя им несколько раз сквозь пламя факела.

Судно так быстро вошло в воды Калифорнии, что Тао Чьен счел нужным потихоньку перестать поить Элизу успокоительными мате вместе с опиумом, напротив, весь отдавался тому, чтобы усиленно питать девушку и заставлять выполнять упражнения, чтобы впоследствии смогла бы выйти из заточения на собственных ногах. Асусена Пласерес продолжала терпеливо ее намыливать и даже придумала способ мыть волосы с помощью чашечек воды. И заодно рассказывала о своей печальной жизни публичной женщины и о радующей фантазии разбогатеть в Калифорнии, после чего уже вернуться в Чили, будучи настоящей сеньорой с шестью баулами поистине королевских платьев и золотым зубом. Тао Чьен сомневался в том, во что бы обошлась высадка Элизы с судна, и если уж смог пронести девушку на него в каком-то мешке, разумеется, таким же способом удастся вернуть человека и на сушу. Ведь ступив на землю, уже никоим образом не будет за нее ответственен. Мысль решительно отделиться от девушки родила в голове некую смесь потрясающего облегчения и непостижимой тоски.

Еще оставалось несколько лиг (1 лига = 5572,7 м.) до того, как судно «Эмилия» придет к месту назначения, обогнув с севера берег Калифорнии. По словам Асусены Пласерес, он был так похож на берег Чили, поэтому можно было с уверенностью заявлять о том, что корабль ходил кругами, точно саранча, и люди снова оказались в Вальпараисо. От скал вдруг отделилось просто невообразимое множество тюленей, и все они своими тушами упали в воду в сопровождении надоедливого крика чаек и пеликанов. Никак не предполагалось, что на скалистых берегах кто-то есть; также не было никакой надежды увидеть след какого-то населения или хотя бы намек на индейцев, которые, согласно молве, проживали в этих замечательных местах испокон веков. Наконец-то судно приблизилось к обрывающимся в море утесам, свидетельствующим о том, что уже недалеко и так называемый Золотой Порт, другими словами знаменитые Золотые ворота, то есть самое преддверие бухты Сан-Франциско. Густой-густой туман, точно накидкой, окутал судно, ничего не было видно и в полуметре, почему капитан и отдал приказ сбавить ход, бросить якорь и таким способом предотвратить неудачу. Подошли уже очень близко, и нетерпение пассажиров сменилось сущим переполохом. Все говорили чуть ли не хором, готовые спуститься на материк и буквально понестись к приискам в поисках сокровищ. Большинство плывших или потенциальных работников на шахтах в последние дни разбрелись кто куда и в большой спешке. Ведь навеянная длительным морским путешествием скука породила враждебные отношения между людьми, когда-то бывшими партнерами, и теперь каждый человек думал лишь о себе, полностью преданный цели как можно скорее заполучить огромные богатства. Не хватало лишь заявлявших о своей любви к проституткам и намеревавшихся просить капитана о заключении брака прежде высадки с судна, потому что слышали, что в тех диких землях слишком туго как раз с женщинами. Одна из перуанок приняла предложение некоего француза, который плавал в море столь долго, что уже и позабыл собственное имя, однако капитан Винсент Кац отказался праздновать свадьбу, узнав о наличии у мужчины супруги и четырех детей в Авиньоне. Другие отклоняли всякие планы поклонников, ведь предпринимали это в меру мучительное путешествие, чтобы стать, наконец, свободными и богатыми, говорили, что никоим образом не хотелось бы превращаться в служанок без жалования у каких-то бедняков, кто им пообещал лишь одно замужество.