Исабель Альенде - Дочь фортуны

В караване позорными голубками называли двух сестер из штата Миссури, которые уже довольно давно совершали свое сухопутное путешествие, растеряв по дороге свои семьи. Эстер, молодая девушка восемнадцати лет сбежала от своего отца, некоего религиозного фанатика, жестоко ее поровшего; и красивая мексиканка, дитя любви отца-англичанина и матери-индианки, кого принимали за белую, выучившую четыре фразы на французском языке, чтобы обманывать различных зевак, ведь согласно популярному мифу, француженки считались более искушенными. В том обществе искателей приключений и подлецов можно было встретить и расовых аристократов; за белых принимали метисов с кожей цвета корицы, однако ж, презирали какое бы то ни было смешение с неграми. Четыре женщины неустанно благодарили судьбу за столь им необходимую встречу с Джо Ромпеуэсос. Эстер была единственной, не имевшей за плечами никакого опыта, девушкой, тогда как другим уже приходилось работать в Сан-Франциско, почему и дурная жизнь была им далеко не чуждой. Этим девушкам не выпало на долю работать в салонах высокого класса; не понаслышке знали об ударах судьбы, болезнях, наркотиках и способных на низости сплетниках. То и дело подцепляли бесчисленные заразы, испытали на себе дикие и жестокие средства лечения и столько абортов, что остались бесплодными на всю дальнейшую жизнь, однако ж, далеко не сожалели о данном факте, напротив, считали его неким благословением. Вот от подобной, полной всяких гнусностей, жизни и избавила их Джо, увезя куда подальше. И уже затем как могла поддерживала девушек, кто ныне переживали долгий и мучительный период воздержания, с помощью которого те надеялись избавиться от своего пристрастия к опиуму и спиртному. Молодые женщины платили ей дочерней преданностью, потому что сама, помимо прочего, обращалась с ними вполне справедливо и не обкрадывала. Ужасающее присутствие Вавилонянина обескураживало склонных к насилию и ненавистному пьянству клиентов, впрочем, хорошо питавшихся и рассматривающих бродячие вагоны в качестве неплохого стимула поддержать собственные здоровье и дух. В этих без конца и края горах и лесах люди ощущали свою полную свободу. Ничего легкого, равно как и романтичного никогда не было в их жизни, но, несмотря на это, удалось накопить небольшую сумму, а, значит, при желании вполне можно было бы отправиться далее. Хотя на подобное никто не отваживался, потому что эта немногочисленная группа людей каждому в ней состоящему напоминала собственную семью, которая и была в его прошлом.

А еще девочки Джо Ромпеуэсос были убеждены, что молодой Элиас Андьета, с истощенным видом и мелодичным голосом, представлял собой женоподобного мужчину. И именно этот факт придавал всем спокойствие, когда приходилось раздеваться, мыться, а также разговаривать на любую тему в его присутствии, воспринимая последнего за одну из самих себя. Компания приняла ее настолько естественно, что Элиза, как правило, забывала о своей мужской роли, и лишь один Вавилонянин брал на себя смелость напоминать об этом девушке. Ведь сама же и взяла на себя задачу преобразовываться в это малодушное лицо мужского пола. Поэтому, находясь почти вплотную, наблюдала за ним, внося исправления в поведение, когда сидела, держа ноги вместе либо встряхивала короткими нечесаными волосами далеко не мужским жестом. Также обучал девушку чистить и смазывать свое оружие. Хотя нередко терял терпение, пытаясь воспитать в ней меткость: ведь при каждом нажатии на спусковой крючок, его новоявленный ученик неизменно закрывал глаза. Сам же нисколько не впечатлился Библией Элиаса Андьета, напротив, полагал, что тот использует книгу для оправдания собственных глупостей и держался мнения, что, если мальчик и не думал становиться проклятым проповедником, которому нечистая сила внушала бы различные глупости, то лучше бы посвятил себя кулинарному делу. Вот тогда и увидим, придут ли в голову человеку какие-то идеи, свойственные мачо. Ведь был едва способен подписать свое имя и читал-то с грехом пополам, однако ж, мысли о смерти никак не допускал. Говорил, что зрение уже подводит, почему и не удается толком разглядеть буквы, хотя был еще вполне способен выстрелить меж глаз насмерть перепуганному зайцу метров со ста. По обыкновению просил Чиленито прочесть вслух запоздалые газеты и эротические книги мадам Ромпеуэсос, и не столько из-за встречающихся там кулинарных отступлений, сколько ввиду романтического повествования, что никогда не оставляло его равнодушным. Меж тем речь в них неизменно шла о страстной любви представителей европейского дворянства и простолюдинок, а иной раз и наоборот: некая аристократка теряла голову по полнейшей деревенщине, однако человеку честному и гордому. В этих рассказах женщин всегда рисовали писаными красавицами, а ухажеры представали перед читателями неутомимыми в пылу мужчинами. На заднем фоне все сопровождалось вакхической сегидильей, представляющей собой строфу из четырех рифмованных стихов, хотя в отличие от прочих романов грубо эротического плана, продаваемых повсюду за десять сентаво, здесь можно было напасть на какой-то сюжет. Элиза читала произведения вслух, не выражая при этом ни малейшего удивления, словно сама заново пустилась во все тяжкие, в то время как, усевшись вокруг девушки, Вавилонянин с тремя голубками, преисполнившись удивления, все слушали и слушали. Эстер не принимала участие в подобных представлениях, потому что описания действий казались ей бóльшим грехом, нежели их непосредственное совершение. У самой же Элизы горели уши, однако же, не могла не признавать неожиданной элегантности, с какою были выведены все эти гнусности: мало того, некоторые фразы напоминали ей безукоризненный стиль мисс Розы. Джо Ромпеуэсос, кого какие бы то ни было вариации плотской страсти практически не интересовали, а подобные чтения, стало быть, лишь наводили скуку, самолично заботилась о том, чтобы ни одно таковое слово никоим образом не дошло до ушей Тома Без Племени. Ведь выращивала мальчика, чтобы тот стал главным индейцем, а не каким-то там сводником шлюх, говорила женщина, и, стремясь сделать из него настоящего мачо, также не разрешала малышу называть себя бабушкой.

- Ничья я не бабушка, черт бы тебя побрал! Я – Ромпеуэсос, ты меня понял, хитрый сопляк?

- Да, бабушка.

Вавилонянин, Злой, некогда уличенный в преступлении тип из Чикаго, пешком пересек континент задолго до начала золотой лихорадки. Говорил на языке индейцев и чем только ни занимался, чтобы заработать на жизнь, начиная с показа феноменов в бродячем цирке, где в скором времени как поднимал лошадь выше головы, так и таскал зубами груженный песком вагон, и заканчивая работой грузчиком на пристанях в Сан-Франциско. Там и обнаружила его мадам Ромпеуэсос и включила в состав каравана. Был способен трудиться за нескольких человек одновременно и, держа такого мужчину при себе, в бóльшей защите сама женщина уже не нуждалась. Вместе им было под силу напугать какое угодно число недоброжелателей, что, впрочем, на деле уже не единожды проявлялось.