Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 15. Чудеса лунной ночи

За делами маленький путевой эпизод я успел позабыть. Но «лесной генерал», ставший большим патриотом хакасского края, ничего не забыл, все разведал, проверил и позвонил мне рано утром в гостиницу. «Через сорок минут выйди на площадь — увидишь тех самых ребят…

Ну, которые на плоту. Вчера вернулись».

Через сорок минут я их увидел — учитель и пятнадцать учеников, младшему десять лет. Традиция: сразу же после похода собираются тут, на площади, «спеть две-три песни».

На этот раз «10-я школа» (так они себя называют) прошла 160 километров в таежных Саянах пешком и еще 300 — по горной реке на плоту. Я глядел на этих ребят с изумлением.

— Признайтесь, бывало и страшновато, и тяжело?

Дружное: «Не-е!..»

— Ну, а родителям?

Понимающе засмеялись…

— А вам? Признайтесь, рюкзак за плечами для вас — не главная ноша, — спросил я учителя физики Черткова Олега Николаевича, когда мы сели поговорить уже без ребят.

— Да, это так, — сказал учитель, протирая очки. — Все так. Но как же иначе? Кто-нибудь эту ношу ведь должен нести. Иначе что из них вырастет — тепличные лилии и нарциссы.

— Устали очень?

— Устал. Но, по опыту знаю, скоро пройдет.

У Олега Николаевича это был тридцать девятый таежный поход. Ходил сначала учеником (вспоминает учителя географии этой же школы Константина Сергеевича Метелкина), теперь вот каждое лето водит других. «Никто, разумеется, не неволит — сам. Долг. Главная ноша ложится на плечи в тот день, когда в гороно издается приказ: 1. Разрешить поход по маршруту… 2. Возложить ответственность за жизнь и здоровье детей на учителя такого-то… И я расписываюсь».

— А что родители?

— Большинство мне полностью доверяют и просят: возьми моего. Другие побаиваются.

Мы не скрываем: поход без риска не бывает. Берем при условии полного понимания этого.

— Степень самостоятельности ребят в походе?

— Все — сами. Своя посильная ноша (личные вещи плюс коллективный груз), костер, ночлег, варка еды. Первый раз собираю всех и показываю. А потом уже двое дежурных делают все, как положено. (Смеется.) Не бывает такого, чтобы что-нибудь не сварили. Манная каша и чай во всяком случае превосходно у всех получаются.

Учитель физики Олег Николаевич Чертков.

— Главные тяготы…

— Их, в общем, немало. Терпеть, например, комаров, идти под дождем (снимаемся с лагеря утром, в любую погоду), понимать, что дежурство — святое дело и что никто, кроме тебя, не понесет твой рюкзак.

— Бывает, что хнычут?

— Не помню ни единого случая! Бывало, скисали взрослые, которым казалось: ну раз идут ребятишки, я-то пройду… А дети — нет! Даже после самого трудного перехода — обязательно песни.

— Идете по тайге целиной?

— Да, без дорог, вдоль речек и по звериным тропам — карта и компас. Потерялся — никакая сила не сыщет. Постоянно считаю! Вышли — считаю, в пути считаю, пришли — сосчитал. Расслабляешься, лишь когда потушим костер и уляжемся спать.

— Понимаю, много всего надо предусмотреть наперед: предвидеть опасность, уберечь от случайностей. Но случайности состоят как раз в том, что их невозможно предвидеть…

— Если бы нехороших случайностей было много, мы давно бы уже не ходили. Мое дело — свести их к минимуму. Но бывают, конечно.

В этот раз Митя Константинов (видели, прыгает на одной ножке?) ступил случайно в золу костра. А она не остыла. В результате — волдырь во всю подошву ноги. Но были уже на плоту, ничего страшного — мазь Вишневского, бинт…

— Плакал?

— Нет. Мать (учительница нашей школы Людмила Дмитриевна, постоянно ходит в походы), она, увидев обожженную ногу, ушла в лес украдкой поплакать. А он ничего, только морщился. А ведь десять лет всего парню. В этом сила похода. Дома, возможно, кто-то бы хныкал. У нас же слез не бывает.

— Но у вас самого бывают, наверное, ситуации — хоть заплачь?

— Важный урок для них и то, как взрослый ведет себя в ответственных, трудных моментах.

— Ну например…

— В прошлом году, например, Таня Шаламова оступилась на перевале, повредила колено. Пришлось оставить всех у палаток, а ее двенадцать километров нести на закорках. Пять часов нес.

— А куда?

— Определяя маршрут, мы берем на учет все точки, где может быть человек. В первую очередь смотрим: есть ли геологи? Геологи нас понимают, пожалуй, даже и любят. У них получаем любую помощь. В тот раз для Тани вызвали вертолет.

— Боитесь болезней?

— Боимся аппендицитов. Простуды — нет! Простуд не знаем. И это удивительно. Ноги мокрые целый день, вброд переходим холодные горные речки, в палатке, как пчелы, бывает, отогреваем друг друга. Но ни чиханья, ни насморков! Того более, до походов у парня, знаешь, жалобы были: то горло, то насморк. Стал ходить — все куда-то исчезло. — Каждый поймет, как много всего получают подростки в вашем походе. Но самый главный багаж?

— Ну как тут все перечислить… Уроки терпения, мужества, товарищества, узнаванье себя — где этому можно еще научиться?

На школьных занятиях? Нет. И дома — ну, в магазин сбегал, подмел комнаты, ну посуду помог перемыть… А нужны серьезные, не игрушечные трудности и препятствия. Одолевая их, человек растет, закаляется. В деревнях, присматриваюсь, эту школу дети все же проходят. А с городскими — беда. Пионерские лагеря, с их боязнью всего на свете, с их запретами и тепличностью, дают лишь очень малую долю всего, что должен получить школьник летом. Ну вот и ходим. Рискуем немного. Я — больше всех. Но как же иначе, иначе нельзя…

Иначе нельзя! Лето должно давать растущему человеку не только загар. И низкий поклон в последний день лета всем, кто об этом не забывает. Поклон лесничему Прасковье Яковлевне Лосевской, поклон учителю физики Олегу Николаевичу Черткову, всем, кто делил с ребятишками жизненный опыт, кто помог им окрепнуть, научил их всему хорошему, что пригодится и вспомнится в жизни.

Фото автора. Хакасия. 31 августа 1983 г.

Год спустя

И вот опять Абакан. Лечу, подмываемый собственным любопытством и наказом читателей, близко к сердцу принявших все, что было рассказано в прошлом году о семье Лыковых, наказом: «Непременно там побывайте, мы ждем».

В спутниках у меня опять Ерофей и еще земляк-воронежец, ныне начальник управления лесами Хакасии Николай Николаевич Савушкин, летящий отчасти из любопытства, отчасти по моей просьбе, связанной с житьем-бытьем «робинзонов». Погода неважная. Вертолет скользит по каньону, повторяя изгибы своенравной реки. Чем ближе к истоку, Абакан становится уже, все чаще видишь по руслу завалы бревен. Вот уже «щеки» — две высоченные каменные стенки, между которыми упруго льется вода. Поворот от реки в гору, и мы уже над знакомым болотцем. Так же, как в прошлом году, кидаем из зависшего вертолета мешки, следом прыгаем сами. Знак рукой летчику — и привычный мир жизни вместе с утихающим грохотом исчезает.