Елена Трегубова - Распечатки прослушек интимных переговоров и перлюстрации личной переписки. Том 2

— Шарф! — вопит Шломо, — у меня украли шарф! Я только сегодня ведь его купил! Специально перед встречей с невестой! Его ведь не было уже на спинке, когда я к тебе от англичанок вернулся?! Не было?! Или я не заметил?!

Бежит к скамейке, заглядывает — хотя щели между деревяшками транспарентны — и за скамейку, и под скамейку, оглядывается кругом.

— Где же я… Кто же мог… Куда же я… — бурлит Шломо, обрыскивая траву под чахлыми, отравленными современным искусством березками. — Сдуло?!

Видя истерические метания Шломы вокруг скамейки, резколицая старуха-англичанка в ярко-оранжевой меховой куртке и зеленой мини-юбке, выгуливающая по набережной на одном разветвляющемся поводке двух ярко-оранжевых маленьких лохматых собак с ярко-оранжевыми фонтанами хвостов (меховая куртка явно сделана из их родственников), милостиво наклоняется, поднимает — в метре от Шломы — с мостовой женскую перчатку и царственным жестом (с полуулыбкой: «Не стоит благодарностей, идиот!») подает Шломе.

— Я вам очень, очень благодарен! — расшаркивается Шломо. — Действительно благодарен! Но, к сожалению — она не моя!

Англичанка, взметнув, недовольно, резкое плечо, уходит вдоль по набережной.

— Нет, где я мог… Кто мог… — причитает Шломо. И тут же, взяв прежний обвинительный тон, орет на меня: — Хорошо! Первый человек, может быть, и согрешил! Но я-то, мы-то — все люди — тут при чем?! С какой стати мы должны тащить на себе всё бремя его грехов?!

Я говорю:

— Опять снова-здорова! Шломо, ну вот представь себе: Адам, будучи духовным существом, наделенным духовным телом, Адам идет на сговор с сатаной против Бога. Адам повинен смерти. Не потому даже, что Бог его покарает — а потому что вне Бога жизни нет — жизнь есть только в Боге! Адам своим грехом, сговором с сатаной, отгородился от Бога — и моментально умер — то есть пал в плоть, перестал быть духовным Боговидцем — а стал плотским смертным туповатым приземленным слепнем, ничего ни в чем небесном не соображающим, Бога не видящим — а видящим только вот этот вот падший вслед за ним земной мир вокруг! В момент грехопадения искореженная сатаной душа Адама уже содержит в себе, как в гнилом зачатке, как в дурном семечке, все страдания земного мира, все духовные уродства и грехи Адамовых потомков. А новое, изуродованное, другое, не небесное, а падшее, земное тело Адама — в которое он пал в результате греха — является как бы слепком этой искореженной, насквозь пораженной сатанинскими грехами, страстями и похотью, души. И именно это тело, по наследству от Адама, достается всем земным людям. Даже апостол Павел, человек, в сравнении с нами, святейшей жизни — и тот вопит в ужасе: «не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе! По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием, а в теле моем вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в моем теле». Шломо, Бог же не шизофреник — чтобы сотворить изначально тело, в котором «не живет доброе»! Тот же апостол Павел говорит, что это тело «уничиженное». И совершенно не только и не столько «смертность» тела Павел имеет в виду под «уничиженностью» — а именно априорную греховность падшего человеческого тела, животность тела, похоть: и со всеми животными, сатанинскими инстинктами человек, ищущий Бога, вынужден жесточайшим образом бороться. Смертность — это следствие похоти. И наоборот — похоть — это инструмент смертности.

— Нет, это надо же — я жениться собираюсь, — надув щеки говорит Шломо. — А она мне говорит, что похоть это плохо!

Я иду и думаю… Думаю… У меня уже чувство — как во сне, когда во сне не можешь выпутаться из навязчивых обстоятельств. Ну как же меня, думаю, угораздило опять ввязаться в спор со Шломой, и вообще во всю эту прогулочку, а… Сейчас, думаю, пройму Шлому каким-нибудь авторитетом из тех, думаю, кого он точно не читал. Шломо, думаю, с его страстью к энциклопедизму, устыдится и замолкнет.

Говорю, для интриги:

— А читал ли ты, Шломо, говорю, Святителя Дмитрия Ростовского, а?

Шломо орет:

— Нет, не читал, ши́кца! Я конечно полиглот — но не до такой же степени, чтоб всех ваших православных читать! Ну и что этот ростовский человек тебе говорит?

— Говорит, — говорю, — что именно от плотского вожделения произошла смерть и отчуждение от Бога, и что плотская похоть не свойственна человеку изначально — Бог этого не создавал, и плотская похоть вошла в человеческий род только из-за преступления Адама. И что Адам и весь человеческий род не подпали бы смерти и тлению, если бы Адам не пал в похоть.

— Как это! — орет Шломо. — А кто же тогда придумал похоть, если не Бог?!

— Шломо, — ору, — да ты сбрендил вообще, что ли?! Что за богохульство — говорить, что похоть придумал Бог?! Ты можешь себе представить «похотливого Бога»?! Ты с ума сошел?! Бог не творил и не создавал ни похоти, ни зла, ни убийств, ни жестокости, ни насилия. Людям все эти вещи кажутся «нормальными» и привычными только потому, что падшие люди коррумпированы сатаной, их сознание одурманено сатаной. Апостол Павел вообще говорит, что в идеале тело человека должно быть «храмом Духа Святого» — ты можешь себе представить «похотливый» храм, или сношающийся храм?! Что за богохульство?! Конечно так не было изначально Богом задумано! Адам соблазнился сатанинской похотью — и пал в уничиженное, полуживотное состояние духа, — и уничиженное полуживотное человеческое тело, со всеми похотями, стало слепком этого уничиженного состояния духа Адама. Адам, по сути, выбрал животный путь человечества — вне Бога. Святитель Дмитрий Ростовский убежден, что теперешнее житие по плоти — это исключительно следствие преступления Адама; а от Господа, до преступления Адама, была дана жизнь по духу.

— А как же деторождение?! — орет Шломо. — Нет, я вообще лично не переживаю из-за своего безбрачия и, боюсь, что из этой сегодняшней аферы моей мамочки со сватовством ничего не выйдет, и в любом случае никаких детей я заводить не собираюсь — но все-таки — деторождение?! Это же Божий замысел?!

— Думаю, — говорю, — что деторождение — это Божий налог на сатанинскую похоть. Тот же святитель Дмитрий Ростовский, — говорю, — например, говорит, что если бы не произошло грехопадения Адама, то мы все, все люди, были бы должны, по замыслу Бога, рождаться в мир подобно первозданным Адаму и Еве — handmade by God, — говорю, — то есть, как говорит Дмитрий Ростовский, мы все были бы приведены Богом из небытия в бытие как Адам и Ева, а не возникали бы от совокупления и плотской похоти. Когда в начале своего Евангелия Иоанн резко противопоставляет тех, кто родился от похоти плоти — тем, кто родился от Бога — Иоанн ведь имеет в виду именно этот принцип. Рождаться не от Бога — это своего рода падшая гордыня человечества. Но раз уж мы, из-за греха Адама, рождаемся плотски — то Бог призывает нас принять второе, духовное рождение — как бы усыновление Богу. И Христос прямо говорит, что необходимо второе рождение — крещение — чтобы человек спасся. То есть по сути Христос основал на земле радикально новую нацию: которая размножается не плотью, а Духом. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа дух есть — разве можно было гениальнее сказать! Физического рождения не просто не достаточно — а рожденные физически и действующие по традиционным законам физического мира четко отнесены Христом к категории: «люди мира сего» — и Христос прямо призывает Своих учеников не быть такими.