Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате

Из тех, кто хорошо нам известен, норы для выводка малышей делают (или ищут) лисы и волки. У лисы нора глубокая. Явившись с добычей, наружу детей лиса вызывает особым звуком. Мой друг в Воронежском заповеднике научился лисе подражать, и лисята выкатываются из нормы, как только услышат «материнский» призыв. Я же — сделать вот этот снимок — просидел на суку дуба возле норы четыре часа.

Возмужавших лисят мамаша из подземелья уводит. Сама она предпочитает отдыхать на свободе, свернувшись калачиком, но помнит: убежище у нее есть. И если надежда на ноги вдруг иссякает, лиса возьмет курс к подземелью и юркнет в него. «Понорилась», — говорят охотники.

Лисица нору может вырыть сама. Но если есть возможность отнять жилище у барсука, она это делает. Утверждают, что лиса отселяет зверя из части отнорков, демонстративно нагадив. Такой ход мыслей вызван, возможно, исключительной чистоплотностью барсуков и небрежностью лис — возле их нор всегда находишь помет, остатки пищи, кости и перья.

Лисята возле норы.

В брошенной лисой норе, в свою очередь, может поселиться еще один квартирант — небоязливая рыжая утка огарь. В Ростовской области я снимал этих уток, выводящих птенцов под землей. Местный пастух уверял, что видел огарей, деливших жилище с лисами, — «возле дома зверь не охотится».

Еще одна утка — пеганка (пегая) — тоже селится в норах. На заповедном острове в Черном море для этих уток специально выпустили кроликов — наделать нор. И опыт вполне удался, утки и плодовитая родня зайцев благополучно сосуществуют. В норах песчанок (зверьки, похожие на крыс) в Средней Азии вьют гнезда занятные птицы каменки-плясуньи. У песчанок они перенимают даже манеру свистеть.

А что касается диких кроликов, то эти распространенные в западной части Европы зверьки быстро бегать не могут и спасаются в норах.

Узнав об этом, двое моих знакомых, живущих уединенно в лесах под Серпуховом, обычным домашним кроликам «дали вольную» — выпустили из клеток. И кролики поселились вокруг усадьбы, наделав множество нор, — «когда надо, выходим и прямо с крыльца стреляем».

Земляное убежище волка норой можно назвать лишь условно. Это всегда неглубокое логово — волчат достаешь, протянув руку. А вот у песчанок под землею целые города со множеством улиц и сотнями выходов на поверхность.

При опасности песчанка мгновенно находит норку в свой лабиринт. Подземные коммуникации этих зверьков — истинный дар для обитателей пустыни. От врагов, а главным образом от жары в норах песчанок спасаются ежи, хорьки, ящерицы, черепахи, вараны, змеи, жуки — всего до трехсот разных животных.

Теплолюбивые змеи большую жару не выносят, ищут спасения под землей. Однажды во время съемок для передачи «В мире животных» разгоряченная кобра лихорадочно стала искать убежище и приняла за спасительную нору объектив кинокамеры лежавшего на земле оператора.

Еще более курьезный случай был в Африке с неким Роберто Консаваро из гвинейского городка Лабе. Сморенный полуденным зноем Роберто прилег подремать в холодке на плантации винограда. Приснилось Роберто, что пьет он необычно холодную воду. Проснувшись, парень «почувствовал тяжесть в желудке и какое-то шевеленье…» Врачам удалось извлечь из желудка Роберта небольшую змею. Ей, как видно, тоже сделалось жарко, а Роберто похрапывал с открытым ртом, который змейка приняла за прохладную норку.

Норы роют не только животные суши, но также и водные. Из речных нор в детстве мы доставали налимов и раков. Не ясно, правда, роют ли они землю или затаиваются в естественных, береговых промоинах. Но то, что под водою можно быть землекопом, убеждает рыба хохлач.

Эта немаленькая обитательница прибрежных вод восточной части американских штатов (вес — до тридцати килограммов, длина — до метра) роет на дне «колодцы» глубиною в два метра, спасаясь в них от акул. Рыба хохлач — многочисленная, промысловая — очень ценится в ресторанах. Ее убежищ на дне ихтиологи-аквалангисты обнаружили так много, что пишут: «Есть основания говорить о формировании хохлачами рельефа морского дна…»

Среди норных животных назовем еще сусликов, сурков, кротов и бобров (делают норы для выхода из-под воды на берег). Но лучшими земляными архитекторами из всех являются барсуки. Их сооружения отличаются «продуманностью» — спальни, кладовые, отхожие места. И долговечны. Поразительно долговечны! Недавно ученые, исследуя углеродным методом возраст барсучьего поселения, назвали ошеломляющую цифру — семь тысяч лет. Сколько страстей прошумело за это время на грешней земле! Какой город, какой дом, какой храм держался так долго? А барсуки поколение за поколением жили в одном удачно выбранном, надежно обустроенном месте. Вот старожилы так старожилы!

Фото автора. 11 сентября 1993 г.

В минувшее воскресенье на тихом лесном пруду я вдруг увидел знакомый силуэт тощей, как манекенщица, птицы. Цапля! Она стояла в обычной для нее ожидательной позе в осочке у мелководья. Чуть ссутулясь, птица глядела на кромку воды, ожидая, что кто-нибудь проплывет, пробежит мимо, и тогда она, резко распрямив пружинисто-согнутую шею, со снайперской точностью ударит острогой-клювом.

Она часами может стоять неподвижно или, сделав несколько шагов, снова замрет. Но кого цапле ждать в сентябре? Ей полагалось бы быть в дороге на юг или уже на самом юге — в болотистых местах Турции или Ирана.

Больная? Но, заметив меня, цапля показала жизнеспособность. Без суеты с места, не разбегаясь, она взлетела и неторопливо понесла свое легкое тело к вечерней заре. Очень характерен полет этой птицы — ноги вытянуты назад, шея, в отличие от аистов, журавлей и гусей, сложена буквой S так, что затылком цапля касается спины. Но главное — крылья широкие и большие, походят они не на весла, а на две широкие лопаты. Гребец их двигает плавно, неторопливо. Полет небыстрый, но надежный, уверенный.

Крупных птиц сегодня редко увидишь. Разве что коршун или канюк проплывут по синеве неба. А цаплю, хотя тоже нечасто, все же видишь летом возле воды. Этот терпеливый охотник часами может ждать, когда проплывет мимо рыбка, пробежит мышь, беспечно прыгнет лягушка.

Нещепетильность в еде делает цаплю повсюду распространенной птицей. Охотники ее не стреляют. Но к беспокойству она чувствительна. И на реках, где одна за другой мчатся моторные лодки, цапле невозможно сосредоточиться и что-либо подкараулить. Это заставляет цапель реку покинуть или переходить на кормежку ночами.