Джиллиан Ларкин - Стервы

Джером придвинулся к ней, обнял за талию.

— А ты хотела, чтобы я не вмешивался и дал ему возможность пользоваться моментом?

— Нет, но…

— Тогда что же я должен был делать? — спросил у нее Джером. — Я тебя люблю. У меня не было другого выхода. — Он прижался к Глории, нос к носу. В его объятиях она чувствовала себя под защитой. — Я побеспокоюсь о том, чтобы этот негодяй больше и пальцем не тронул ни тебя, ни меня.

Глория, как ни страшен ей был Карлито, не могла не поразиться тому, что сказал Джером.

— Погоди — ты сказал «люблю»?

— А ты и не знала, что я влюбился в тебя, Глория Кармоди? — грустно спросил он и поцеловал ее в лоб. — Я тебя люблю.

— Не понимаю…

— А что тут понимать? Я люблю тебя. Вот и все. Я люблю тебя .

Глория смотрела на него во все глаза, широко открыв их и не мигая. Его слова проникли в нее до самой глубины души. Ей хотелось ответить ему теми же словами — ведь любила же она его, разве нет? — но язык ей не повиновался. Вспомнилось, как она в первый раз сказала эти слова Бастиану — они тогда катались в экипаже по Линкольн-парку, той безоблачной весной, когда Глории казалось, будто она понимает, что такое любовь.

Какой она была дурочкой!

Джером забрал у нее платье, перекинул через плечо. Они подошли к самому краю берега.

— Послушай, я должен тебе кое-что сказать, — начал он. — И, пожалуйста, не перебивай меня, не спорь и не возмущайся. Ты заслуживаешь счастья в жизни, Глория. В мире так много страданий, зачем же нам множить их — жизнь ведь и без того нанесла тебе жестокий удар. А после сегодняшнего я могу сказать только одно: я тебе не пара.

— Погоди, Джером…

— Нет уж, дослушай. Да, я тебя люблю, но не могу обещать тебе счастья в жизни. Вообще не могу обещать тебе никакой жизни. Поэтому ты должна сделать то, что и собиралась делать с самого начала, — выйти за Себастьяна.

— Ты ведь не хочешь сказать…

— Хочу! У тебя есть родные, есть друзья. У тебя будут прекрасные дети, которые станут учиться в хорошей школе…

— Да перестань же! Перестань! — Она не могла больше слушать ни минуты. Смотрела, не отрываясь, Джерому в глаза, и тело ее начало дрожать как в лихорадке. — Как ты можешь говорить мне такое! Как можешь говорить, что любишь меня, и тут же прогонять прочь! — Она закрыла лицо руками.

— Глория, — проговорил Джером, обнимая ее. — Глория, взгляни на меня.

— Джером, что толку было бы жить, если бы жизнь состояла из одних удовольствий? Я уже потратила на них семнадцать лет своей жизни. И не хочу растрачивать таким образом следующие семнадцать.

— Чего же ты тогда хочешь ?

Глория молчала.

— Давай, говори, — настаивал Джером. — Скажи мне, чего ты хочешь.

У Глории было такое чувство, будто с лица ее спала завеса и она смогла видеть ясно.

— Я хочу уехать из Чикаго, — выговорила она.

— Значит, так тебе и нужно поступить.

— Нет, Джером. Я хочу уехать из Чикаго вместе с тобой .

Впервые за все время, что они были знакомы, на лице Джерома промелькнул страх.

— Надо смотреть на вещи трезво, Гло…

— Нам с тобой нельзя оставаться здесь! Мы оба погибнем: из тебя вытрясут душу в подвале «Зеленой мельницы», а я задохнусь в силках ненавистного брака. Ты сказал, что любишь меня. Действительно любишь?

— Конечно. — Глаза у него расширились. — Я люблю тебя, Глория. В жизни я никого еще так не любил.

— Этого мне вполне достаточно. Поедем в Нью-Йорк. Обо всем остальном подумаем, когда доберемся туда.

— А ты понимаешь, что значит для нас жить в Нью-Йорке? — спросил он. — Придется терпеть нужду и лишения. Особняка больше не будет. Ни слуг, ни шофера. Никаких загородных клубов и платьев из Парижа…

— Все это у меня было — и посмотри, к чему оно меня привело.

Джером помолчал минутку, раздумывая.

— Если ты говоришь серьезно, если это не просто минутный каприз, то сегодня ровно в десять я буду ждать тебя у моего дома. Мы сможем успеть на нью-йоркский экспресс, который отходит в полночь.

— Я приду! — Глория обвила руками его шею.

— Сумасшедшая ты, Глория Роза Кармоди, — рассмеялся Джером. — Можешь поглядеть на себя со стороны, а?

— Почему же я тогда чувствую, что никогда в жизни не мыслила более здраво? — Она быстро поцеловала его и отстранилась. — И знаешь, что еще, Джером?

— Что?

— Я тоже люблю тебя.

Ей оставалось еще одно дело.

— Он ушел играть в бридж, как и каждую неделю, мисс Кармоди, — сообщил ей портье в гостинице, где жил Бастиан.

— Ничего страшного, Мартин, — просияла радостной улыбкой Глория. — Я только хочу оставить ему сюрприз, если вы не будете возражать.

Двери лифта открылись в маленькой прихожей Бастиана. Глория своим ключом отперла входную дверь и вошла в номер. Там было пусто и тихо. Глория краем глаза заметила свое отражение в зеркале, которое висело в позолоченной раме над столиком в коридоре. Щеки у нее стали пунцовыми от мороза, а глаза сияли не знакомым ей самой блеском. Лицо у нее было совсем счастливым.

И вдруг она услышала из кабинета громкий голос Бастиана.

Значит, он вовсе не ушел играть в бридж.

— Тем более нужно навести порядок, Карлито. Я не желаю, чтобы он собрал целую банду негров или улизнул из города. Разделайся с ним поскорее. Ну да, этот адрес в Бронзвилле я тебе и давал. Квартира 2-Б. Ты займись им, а я займусь ею. Она просто пустое место.

Глория прикрыла рукой рот и затаила дыхание. Очень осторожно открыла второй рукой ящичек в столе под зеркалом, нащупывая в его глубине чехол из красного бархата, о котором ей было известно. Бастиан когда-то сказал ей, что держит это там «на всякий случай» — вдруг заявятся грабители.

Оказавшись снова в прихожей, Глория бесшумно прикрыла за собой дверь, убрала руку с губ и глубоко вздохнула.

Бастиан знаком с Карлито? Они действуют заодно? Карлито же гангстер. Почему он выслушивает распоряжения от ее жениха? И откуда Бастиану известно, где живет Джером? Ей надо быстрее добраться туда. Надо предупредить Джерома. Спасти его.

Подошел лифт.

— Эй! Здесь есть кто-нибудь? — донесся из-за двери голос Бастиана.

Чехол, который она держала в руках, оказался тяжелым, гораздо тяжелее, чем она ожидала. Глория бросила его в сумку, и в этот момент двери лифта с тихим шелестом открылись. В вестибюле портье Мартин спросил:

— Оставили вы сюрприз мистеру Грею?

— Конечно, оставила, — ответила Глория, стараясь скрыть волнение. Перед мысленным взором встал маленький черный пистолет, лежавший теперь в ее сумочке.

На кровати Клары лежал чемодан, и она задумчиво смотрела в его разверстую пасть. Одежда, спасибо Клодине, была свернута и уложена аккуратными стопками. Вот и все, что дала ей жизнь в Чикаго — несколько платьев, которые поместились в небольшом чемоданчике.