Александр Годов - Бремя [litrpg]

-- Господин, если примете решение стать частью армии Хозяина, просто съешьте эту штучку. Так мы поймем, что вы с нами. Ни гули, ни великаны, ни кто-либо еще из порождений больше не тронут вас. Если же не захотите стать частью победителей... что ж... Просто киньте ампулу в воду. В подвале, где вы прячетесь, её достаточно.

Я молча бросил "лекарство" в карман плаща.

-- Могу возвращаться?

Карлик отрицательно замотал головой.

-- Нет-нет, господин, постойте. Я бы хотел вам кое-что показать.

Он взял мою руку и повел вдоль крестов. Его пальцы теплые и твердые, словно держусь за спинку дивана. Старая Алнурия плетется позади нас.

-- Вы обязаны это увидеть! -- с нескрываемой радостью сказал Шут. -- Игроки редко подобное лицезрят. Особенно низкоуровневые игроки, как вы, господин! Не хмурьтесь, пожалуйста! Я не хотел оскорбить вас. Величие Хозяина заключается не только в созидании, но и в разрушении, запомните это.

Карга хихикнула за спиной.

-- Маленький человечек не должен испугать крольчонка. Старая Алнурия считает, что еще не время. Хотя красота мира и должна быть явлена людям. Можно часами наблюдать, как по листочку ползет жучок, но также увлекательно порой растоптать беднягу-жучка! Ножкой бить-бить-бить! Пока от маленькой гадины не останется и мокрого места! Хорошие башмачки для этого нужны. Очень хорошие!

Я попытался понять, о чем карга и карлик говорят, но смысл их слов ускользает от меня.

Улица вывела на широкую площадь. Сначала в этом океане чудовищ и людей ничего не могу разобрать -- огромная живая масса постоянно движется и стонет. Но я сосредоточился и... Вскрикнул. Убеждаю себя, что всё это ненастоящее. Что это попросту невозможно. Что передо мной разыгрывается дешевый спектакль.

Из каменных плит тут и там тянут к небу костлявые руки полузакопанные скелеты наподобие моего Родрига. Удивительно, удалось даже рассмотреть, чем они отличаются друг от друга -- у кого-то не хватает зубов, у кого-то форма черепа другая. Но всех их объединяет одно: из клеток ребер вырывается неестественный, пугающий синий свет.

Твари расправляются с игроками методично и быстро. Людей безжалостно рубят, отовсюду доносятся крики, плач и отчаянные мольбы. В свете фонарей зловеще блестят окровавленные мечи, что держат горбатые двухметровые чудовища.

-- Всех их превращают в дегро, -- без единой эмоции заметил Шут, прислонившись спиной к указателю. -- Некоторые умирают безвозвратно.

-- Что? -- не понял я.

-- Говорю: некоторые умирают навсегда. Вы, господин, наверняка видели горы трупов на улицах. К сожалению, под защитным куполом случаются сбои. По крайней мере чаще, чем нам хотелось бы.

Я тупо кивнул не в силах оторвать взор от площади. Я словно растворился в воздухе, стал частью города. И вся боль, все мучения проходят через меня, оставляя после себя звенящую пустоту. Дети, плача, пытаются вырваться из цепких рук гулей, но у них ничего не получается. Им сворачивают шеи, протыкают когтями насквозь, выгрызают сердца. Матери тянут руки к своим чадам до тех пор, пока их черепа не раскалываются от могучих ударов горбатых тварей.

В груди больно защемило, брызнули слёзы, исказив мир лучистыми кляксами.

-- Я... хочу вернуться...

-- Старая Алнурия сопроводит вас, господин, -- заявил карлик, жадно наблюдая за страданиями игроков. Облизнул нижнюю губу.

-- Ты вернулся!

Мрак в подвале кажется спасением. Запер за собой дверь и, содрогаясь от рыданий, сполз на пол. Закрыл голову руками в жалкой попытке отгородиться от мира. Никогда еще не чувствовал себя таким разбитым. Перед мысленным взором по-прежнему стоят картины зверств.

-- Что случилось?

Слышу шаги, скрип досок. Затем -- крепкие руки обнимают меня.

-- Нам конец, -- сквозь слезы сказал я. -- Из города не выбраться. Повсюду твари. Площадь... ты бы видела, что стало с ней! Людей методично превращают в дегро.

-- Успокойся, пожалуйста.

Страх не уходит, наоборот -- крепнет, вгрызаясь меня. Дрожь не остановить.

-- Где твоя сабля?

-- Отобрали, -- соврал я, не задумываясь.

-- Ты можешь нормально всё объяснить?

Рассказать правду? Не думаю, что она ей понравится.

-- У нас есть еще день прежде, чем гули спустятся в подвал и...

Она кивнула и ласково провела тыльной стороной ладони по моим щекам. Её лицо стало грустным, а в глазах появилась печаль.

-- Одиссей, мы уже ничего не сможем сделать. Пожалуйста, перестань плакать, иначе я сама разрыдаюсь тут.

Юдоль больше не храбрится, маска стервы и мужиковатой бабы спала.

-- Дети... -- хотел было продолжить я, но не смог. Горло сдавило невидимым обручем.

Она села рядом со мной, тоже прислонилась к стене и посмотрела на огонек свечи.

-- Не думала я, что всё так закончится, честно говоря, Одиссей. Ну, у нас есть хотя бы один день. Неплохо ведь, да?

-- Наверное.

Навалилась страшная усталость, ощутил себя древним измученным стариком. Радует хотя бы, что в подвале ничего неслышно, иначе бы просто свихнулся. Хватит на сегодня ужасов.

-- Тебе бывало когда-нибудь хуже? -- спросил я охрипшим голосом.

-- Наверное, да. В детстве. После землетрясения дом, в котором жила с матерью, рухнул. Два дня провела под завалами, пока спасатели не вытащили. Веришь -- даже не поцарапалась. До сих пор отчетливо помню, как было страшно. Пытаешься отодвинуть плиты, но ничего не получается. Дышать трудно из-за пыли.

-- Тебе, наверное, неприятно это рассказывать?

Она махнула рукой, улыбнулась кончиками губ.

-- Уже всё равно. Мы с тобой уже никогда не увидимся.

-- Хотел бы и я поделиться чем-нибудь сокровенным.

Юдоль бережно коснулась кончиками пальцев моей щеки.

-- Давай трахнемся? -- предложила она.

-- Что?

-- У нас есть день. Почему бы и нет? Это единственное, что нам остается.

Тяжело сглотнув, я смутился, чувствуя, как начинают гореть щеки. Её пальцы нежно скользнули по моим ушам, оставляя после себя приятное покалывание.

-- Я...

Юдоль не дала мне договорить и поцеловала. Её губы мягкие и теплые. Жар опалил меня, будто упал в горячую воду.

-- Если ты делаешь это, чтобы успокоить меня, то...

-- Замолчи, пожалуйста.

Она села на мои колени, обняла. Я захотел вновь заплакать от избытка чувств, схватил в обе ладони её лицо и начал жадно целовать. Она ответила жарко, от её прикосновений загорелись шея и грудь. Ощутил, как распухает в штанах. Я погрузился в пьянящую бездну. Не заметил, как исчезли плащ, роба, сапоги, а затем и штаны. В отличие от Юдоль её раздеваю неумело, пальцы едва слушаются, поэтому она мне помогает.

Жадно захватил губами её соски, те приподнялись под моим языком. С трудом себя контролируя, я застонал. Юдоль обвила руками мою шею, поцеловала жадно. Она погрузилась в меня и начала медленно-медленно двигать бедрами, постепенно убыстряясь. От волны удовольствия закрыл глаза. Наши тела слились, и все беды, все ужасы отошли на второй план. Остались лишь восторг, страх и облегчение -- странный коктейль чувств.