Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 21. Мир на ладони

Гнучата (так же как новорожденные лосята) — коричнево-красные. Через час после рожденья малыш уже на ногах, через три-четыре часа ковыляет за матерью, а дней через пять способен убежать от гиены. Все же до половины новорожденных иногда погибает. Если учесть, что и взрослых гибнет немало («все их едят»), род гну должен был бы давно иссякнуть. Но гну процветают. Объясняется это необычной плодовитостью антилоп. Из десяти самок гну девять ежегодно приносят телят. (У других антилоп — только пять или шесть.)

Оседло антилопы живут гаремами, которые ревниво оберегают самцы. Территорию, иногда большую, иногда маленькую, они метят всеми способами — мочой, пометом, окологлазной жидкостью, обегают ее, защищая от соперников. Часто самцы дерутся. Их видишь стоящими на коленях с упертыми друг в друга рогами. Кровопролитий, однако, не происходит. Оказавшийся более слабым немедленно удаляется.

Иногда они срываются с места по непонятной причине.

Характер у гну порывистый. Антилопа часто без видимой причины срывается с места и очумело куда-то мчится. Так же неожиданно гну останавливается и тупо, как бы что-то обдумывая, смотрит перед собой. В контактах с окружающим миром для гну одинаково важную роль играют зрение, обоняние, слух. Но обоняние особенно важно, чтобы в громадном стаде по запаху опознать своего малыша. Также важно для гну чувствовать «родственный запах». Годовалых самцов матери прогоняют (они образуют особые группы холостяков), а самочки остаются при матерях, и запахи помогают женским группам держаться вместе.

Соседями гну чаще всего бывают зебры. Они тоже держатся группами. «Одетых в пижамы» лошадок почти всегда видишь среди темного стада пасущихся антилоп. И те и другие нуждаются в ежедневном питье и потому держатся от водоемов не далее пятнадцати километров.

Гну любят свежую молодую траву и оседлую жизнь ведут до той лишь поры, пока травы не высохнут. И тут начинается странствие, которое все, бывавшие в Африке, называют одним из чудес света. Зрелище в самом деле покоряет любого. Тысячи крупных животных непрерывным холстом движутся по веками сложившимся маршрутам. Идут кучно, что называется, «бампер в бампер», нагнув голову, чувствуя впереди идущего и тех, кто движется сзади.

Движенье сопровождается шумом — мычанием, храпением. Тут гаремы уже распадаются. Самки идут с гнучатами, рожденными как раз перед самым началом миграции. Не потерять отпрыска, не дать его затоптать — забота на марше всех матерей. Если начало миграции из-за «поломки» климата запоздало, гнучата рождаются уже в пути. В этих случаях шансов остаться в живых у них мало. Осиротевших гнучат в Серенгети мы видели часто. Они пытались внедриться в неумолимый поток, но это не всегда удавалось. А вслед потоку и по сторонам его только и ждут отставших. Хищники, исключая лишь львов, движутся вместе с этим великим сезонным кочевьем на свежие пастбища.

Выбор пути предопределен опытом многих поколений животных. К движению антилоп побуждает, с одной стороны, скудность высохших пастбищ и с другой — зарницы гроз. Видимые за сотни километров, они обозначают места, где идут спасительные дожди и сразу начинает расти молодая трава.

Сверху все это походило на развороченный муравейник.

На пути мигрантов встречаются препятствия, главное из которых — реки с обрывистыми берегами. Рискуя поломать ноги, гну прыгают с обрыва в реку. На тех, кто колеблется, неумолимо напирают идущие сзади.

Эти переправы, по свидетельству тех, кто их видел, являют картину ада. Кто-то осилил реку, кого-то снесло теченьем, третий с поломанными ногами застрял в камнях. Иногда из погибших в реке образуется мост, и антилопы движутся по телам уже мертвых собратьев. На переправах алчно ждут жертв крокодилы, гиены и птицы-падальщики, издалека прилетающие сюда пировать.

В 1969 году такую переправу я видел сверху, с маленького самолета. Одолев реку, возбужденная и истощенная масса животных рассыпалась по равнине и была похожа на разворошенный муравейник. Но после отдыха мигранты, опять ставшие на проторенную веками пыльную сакму, двигались дальше живым потоком. Даже с самолета не видно было ни начала, ни конца темной живой реки. За год (с юго-востока на северо-запад — туда и обратно) по африканским степям антилопы проходят полторы тысячи километров.

Мы, проезжая в этих местах, несколько раз пересекали поток мигрантов. Антилопы спешили перебежать дорогу или останавливались, сдерживая напиравших сзади, пропустить нас. Известны случаи, когда одиночные машины на несколько часов были блокированы плотной массой идущих животных.

В степных просторах Кении, Танзании и странах, лежащих южнее, сейчас обитает более двух миллионов гну. Это последние на земле массовые скопления крупных животных. Численность их регулируется хищниками (девяносто процентов всех добытых гну приходится на львов), естественным отходом молодняка, а также чумой копытных животных и голодом в годы засушливые. Пишут, в Ботсване отощавшие гну заходили в поселки и ели солому с крыш хижин. А от чумы в этих местах с 1889 по 1896 год погибло девяносто процентов гну. (К счастью, численность антилоп сравнительно скоро восстановилась.)

Человек исторически гну не преследовал. Сейчас рост населения в Африке заставляет думать об этих запасах белковой пищи. В Кении и Танзании антилоп охраняют заповедники. Но кое-где во время миграции гну выходят за их границы, и тут к многочисленным хищникам подключаются люди-охотники. В других местах гну живут на территориях неохраняемых. Тут бороться с владельцами ружей и луков с отравленными стрелами крайне сложно.

Но пока что Восточная Африка — последнее на земле место, где еще можно увидеть потрясающие воображение ежегодные переселенья животных.

Птица во фраке

Это одна из самых заметных птиц Африки. Она меньше страуса, но зато видишь ее постоянно и в самых разных местах. И облик ее, увидев однажды, не позабудешь.

Есть животные, напоминающие карикатуру на человека, пингвины и аисты марабу из них, пожалуй, самые яркие. Большой долговязый марабу до смешного похож на отставного служаку-сановника. Темный сюртук и белая манишка, старческая голая шея и голова с курчавым пушком, усталая сгорбленность, спокойная невозмутимость, вельможная величественная походка. Недостает только муаровой ленты с каким-нибудь орденом за заслуги.

Постаревший этот чиновник, несомненно, брал взятки, но и в задумчивом его облике сквозит обида на удары судьбы. Он убежден, что уволен несправедливо, и теперь погружен в невеселые размышления. Но задумчивость немедленно покидает эту большую птицу, как только она заметила: есть что клюнуть. Мгновенно на длинных ногах, помогая себе и крыльями, марабу устремляет огромный свой клюв к добыче. И в его облике в это мгновение чувствуешь торжество: не зря терпеливо я ожидал.