Эрленд Лу - Фвонк

63) «Ну вот, — сказал Йенс. — Коротко говоря: я приезжаю сюда, чтобы просто побыть одному, как велел парламентский доктор, это был почти приказ. Семья в курсе и поддерживает меня, не подумай ничего такого, они разрешили мне укрываться у тебя, и партия тоже: центральный совет только что обсуждал этот вопрос, даже профсоюзы предупреждены. В последнее время, если уж совсем начистоту, я несколько раз срывался, со мной невозможно иметь дело, говорят, я стал несговорчив и вспыльчив, а всегда был сама выдержка, так что мое окружение на себе чувствует, что не все ладно, их устраивает, если у меня будет место, где я смогу прийти в норму. Я никогда не бываю один. Скорее всего, в этом корень всех проблем. Я не бывал один уже много-много лет, а человеку важно одиночество, утверждает парламентский доктор, очень важно, в мозгу что-то нарушается, если человек не может побыть один и не имеет времени ничего не делать, я не помню, что точно она сказала, но речь шла о химии мозга, нарушается какой-то баланс, это нехорошо».

«Конечно нехорошо».

«А тебе удается выкроить себе время без людей?»

«Да».

«И тебе от этого много радости?».

«Нисколько, если уж тебе надо знать», — отвечает Фвонк.

64) «Понимаешь, у меня тут свой дом неподалеку, я живу здесь в те разы, когда не оказываюсь премьер-министром. Мне как воздух нужно видеть здешние тропинки в лесу, ездить по ним на велосипеде, или бегать, или ходить на лыжах, но это выглядело бы как вызов, если бы я вернулся в свой дом, притом что государство спонсирует нам такое превосходное жилье сразу за Королевским дворцом. Оттуда можно пешком дойти всюду, куда мне нужно, правда, теперь мне не позволяют ходить пешком, это, вообще-то, полный мрак: мне нельзя ни гулять, ни кататься на велосипеде, но не будем об этом, я не хотел бы показаться неблагодарным, вот только этого мне сейчас и не хватало, тут уж и партия взъярится, она терпеть не может неблагодарных премьер-министров, как и народ в целом, народ никого не ненавидит так люто, как неблагодарных руководителей, особенно же в трудные времена, как сейчас. Ты вот можешь припомнить, чтобы Черчилль в годы войны выказывал неблагодарность?»

«Нет».

«Вот то-то и оно. На этот счет, кстати, есть научные исследования: народ легче переживает, когда соседние страны обыгрывают нас в футбол, чем если лидеры нации ведут себя неблагодарно. Да и, по сути, я за многое благодарен — у меня интересная работа, я неплохо зарабатываю, вращаюсь в кругах, стимулирующих мой личностный рост, и в основном встречаю благожелательное к себе отношение. Притом я изможден, полон страхов и тоски. Это и есть моя дилемма».

«Я понял».

«Я повязан по рукам и ногам, Фвонк, по рукам и ногам».

65) «Я думал, что пресса бегает за тобой по пятам, неужели они не пронюхали, что тебя привозят сюда, а не в резиденцию премьер-министра?» — спрашивает Фвонк.

«О, эту проблему мы решили очень элегантно, — усмехается страшно довольный Йенс. — Все началось с того, что одна моя сотрудница была с культурным визитом в Голландии и там повстречала директора литературного фестиваля, до того на меня похожего, что она просто обалдела, она именно так и выразилась — обалдела. Она сделала пару его фото и показала мне. Знаешь, в самом деле поразительно, чтобы два человека, и даже не родственника, были так похожи. Мы долго шутили на ту тему, что, если я выйду из игры, всегда можно использовать этого фестивального литератора, чтобы всех дурить. Потом я о нем забыл, и несколько лет он жил своей литературной жизнью, а я параллельно вел мою премьерскую. Но когда недавно на меня вдруг навалилось это странное психологическое состояние и стало невозможно скрывать, что я угрюм и подавлен, и мое окружение решило, что надо что-то делать, шутка насчет двойника вдруг перестала быть шуткой. Мы перекупили голландца у его фестиваля и поселили в Гранд-отеле. Его научили копировать мою мимику и походку, и если меня из стортинга, или правительственного квартала, или еще откуда-то должны везти сюда, мы по дороге заезжаем в резиденцию премьера на Инкогнито-гате, он выходит из машины и заходит в дом, проходит его насквозь — естественно, общаться с моей женой я ему запретил, — а потом выходит через заднюю дверь и исчезает в Дворцовом парке. А я, в свою очередь, нацепляю в машине бороду, и он, прежде чем выйти из дома, тоже надевает бороду».

«То есть бород две», — уточняет Фвонк.

«Да, две».

«Но он делает это не просто из симпатии?»

«Нет, ему платят, и более чем прилично, к тому же у него море свободного времени. Мне сообщают, что в основном он сидит в номере и читает книги, а потом рецензирует их для большого журнала у себя дома, он считается там беспощадным критиком, ха-ха, хотел бы я поменяться с ним местами. Но он ни слова не говорит по-норвежски и абсолютно непригоден для политики, называет себя левым, но это непродуманная позиция, он не понимает, о чем рассуждает, как большинство простого народа, кстати, обычное дело, они зачастую не отдают себе отчета, за что выступают, прости, что я так прямо по-стариковски, но это правда, народ подчас так мелок и близорук, что мне трудно его любить так, как положено премьеру, я уже сомневаюсь, что все еще люблю народ, упс, что-то я наговорил совсем лишнего, теперь у тебя сложится глубоко ложное представление. Конечно же, я люблю свой народ, но, возможно, я не люблю каждого в отдельности его представителя так, как раньше, понимаешь, да? Я их не узнаю, глядя им в глаза, я иной раз думаю, что они ненавидят меня и то, за что я выступаю, и этого я не могу понять. По сути, я ведь очень милый человек, ты не находишь? Это же странно — ненавидеть меня?»

«Соглашусь, это странно. Ты действительно производишь впечатление очень милого человека».

66) «Фвонк, ты имел власть?»

«Нет».

«Повезло. Конечно, это интересный опыт, но все равно держись от нее подальше. Она опьяняет, это да, и укрепляет самоуважение, тоже да, но страшно обязывает. Если человек не дорос до власти, к которой стремится, его разоблачат и обойдут, а с теми, кто все же забирается очень высоко, часто неприятно иметь дело. В случае катаклизма или трагедии нет возможности уйти в тень, ты обязан бежать кросс до конца, но в конечном счете такие жертвы, особенно когда они не по силам, выходят боком. От всего этого ты рискуешь заболеть, как я того и гляди разболеюсь. Власть — отвратительный попутчик, ты не можешь на нее положиться, но непонятным образом попадаешь в зависимость от нее. Когда я смотрел „Властелина колец“, то узнавал себя как родного. Фродо знает, что кольцо опасно, но не может противостоять его притяжению. Если он прибегает к его помощи слишком часто, кольцо начинает его контролировать, но отдать его он все равно не может. Фвонк, у меня бегали мурашки по спине, потому что именно так оно и есть, и я мечтаю выиграть следующие парламентские выборы, хотя по-человечески мне бы гораздо лучше их проиграть! Невыносимая дилемма. Мне бы оставить пост лидера партии, но я не могу, Саурон поселился во мне, и я весь его, от макушки до пяток. Нет, Фвонк, черта с два я отдам кольцо!»