Виктория Трелина - Жила-была девочка: Повесть о детстве прошедшем в СССР

– Прошло десять лет… – читала она по бумажке

Лёшка Сащин – кавалер моей сестры, стоявший на линейке рядом, шепнул:

– Витка, если бы я в первом классе тебя убил, меня бы уже освободили.

Из-за смеха я пропустила всю торжественную часть.

Мы встречали рассвет, купались в пруду и жарили шашлыки. Моего Алёшки не было рядом – он сдавал экзамены в колледже. Но я чувствовала, что он со мной.

Скромница – Анька Губанова в лесу целовалась с физруком, Королёва, выпив вина, красиво плакала сидя на камнях – переживала за судьбу дезертира-Юрки. Уже под утро к нам приехал Мишка Чистяков на машине отца. За рулём, как взрослый.

– Маринка Неманихина дочку родила, – сообщил он, – сегодня ночью.

Так необычно – наша бывшая одноклассница уже стала мамой. Мы искренне порадовались за Маринку и поехали домой на Мишкиной машине. Я сидела у кого-то на коленях, упираясь головой в потолок, а носом – в спину Королёвой. За рулём была Лёлька Гаранина. Машина попрыгивала и виляла, вызывая тем самым всеобщий восторг.

Мама приехала днём, привезла фотоаппарат «Полароид». Я фотографировалась на дороге, ведущей в Плоту, под кустом сирени, на фоне, затянутого тучами, неба, в обнимку с первой подругой – Маринкой Королёвой. И глаза у меня на всех фотографиях получались красными.

В город я уехала в первое же воскресенье после выпуска. Накануне вечером на кормоцехе, приехавший на выходной, теперь уже второкурсник – Макс, рассказывал о весёлой студенческой жизни и читал письмо Белого из армии. Мне было грустно всё это слушать. Я обещала Швецовой писать. Она сказала, что не любит писем, но мне ответит обязательно. Рустам тоже обещал писать Ирке. Он собрался поступать в школу милиции, и два года ему придётся безвыездно жить в казарме. Ирка сказала, что будет ждать. Королёва с Юркой-Карасём ушла к пруду – прощаться. Вернулась какая-то потерянная и зарёванная. Может быть, я ошибаюсь, но, кажется, Маринка в первый раз плакала тогда по-настоящему.

В городе днём я учила билеты, а по вечерам встречалась с одноклассниками. Сащин радовался как ребёнок, завидя меня на остановке, в спешащей толпе, под городским небом, Лёшка смотрелся жалким и растерянным. Вовка Лифанов совершенно случайно оказался соседом Королёвой – снял квартиру в том же доме, где живет Маринкина мать. К подруге первое время я, по привычке, ездила ежедневно, а потом почему-то перестала. Даже не знаю, почему… Очень редко Маринка звонит мне домой, в сотый раз пересказывая подробности своего прощания с Юркой. В городе парня она ещё не нашла. Говорит, что ей не до этого – университет отнимает кучу времени. Может быть, это и правда…

Алёшка заходит за мной по средам – показывает город. Мы гуляем за руку по парку, бродим по универмагам, греемся в подъездах. Иногда мы покупаем мороженое «рожок». Одно на двоих. Экономим, чтобы вечером доехать до моего дома не на муниципальном холодном автобусе по студенческому проездному, а в маленькой уютной маршрутке за два рубля. Там, на заднем сиденье, можно, обнявшись, смотреть в окно на огни тёмного города.

Каждую пятницу мы с ним встречаемся на железнодорожном вокзале, чтобы ехать в деревню. Ездим «зайцами», смеясь перебегая из вагона в вагон. Не потому что, мама не даёт денег на билет – просто студенты все так ездят. Так прикольней. В тамбурах часто сталкиваемся с нашими: с Лифановым, с Гараниной, с Виталиком. Потом все вместе идём на автовокзал. Алёшка не любит, когда много людей. Он всё время боится, что меня кто-нибудь у него отнимет, поэтому чаще мы ездим не до Прохоровки, а до другой маленькой станции. От неё до нашей деревни семь километров холмов, лесов и полей. Мы покупаем в ларьке у вокзала колу и семечки в пакете и топаем вдвоём по широким просторам туда, где на самом горизонте видно наше родное село.

На улицу мы теперь не ходим. Зачем? Теперь там собираются одни малыши. А нам с Алёшкой хорошо вдвоём на моей скамейке. Он перебирает пальцами струны гитары, и поёт о любви, все женские имена в песнях меняя на моё. Мы вообще не ссоримся. Никогда. Странно, правда? Ведь все влюблённые ссорятся. Я даже испугалась как-то что с нами что-то не так, и честно пыталась обидеться на Алёшку… Не смогла, не нашла повода.

…

Сегодня выдался тёплый денёк. Мы с одногруппницами Ленкой и Леркой сидим на скамейках центральной площади города, рядом стоят наши сумки и газированная вода «Колокольчик», напротив нас памятник Ленину. Почему-то его так и не снесли.

– Девушки, дадите телефончик? – два парня, видимо, такие же студенты, подсаживаются к нам.

У одного из них в руках органайзер, второй вертит на запястье коричневую барсетку.

– Можем дать номер пейджера, – шучу я, прикидываясь гламурной продвинутой девицей. Видно, что парни безобидные, так почему бы не поболтать с ними? Так странно: сейчас, когда кроме Алёшки мне никто не нужен, парни знакомятся со мной на каждом шагу. Обычно я лишь вежливо улыбаюсь и прохожу мимо, а сейчас просто настроение хорошее.

Может быть, где-нибудь в столице уже можно встретить девушку с пейджером. До нас это новое веяние пока не дошло. Возможно, лет через десять все вокруг будут пользоваться этим чудом техники. А через двадцать, у каждого появится сотовый телефон – беспроводная трубка, которую всегда можно носить с собой. Я смотрела передачу о сотовой связи и не верила своим глазам.

– Да, – поддерживают шутку парни, – у нас тоже родители миллионеры, они купили нам по пейджеру.

Мы дружно смеёмся, щурясь от весеннего солнца. Оно с ощутимой скоростью выползает из-за крыши гостиницы «Белгород». На самом деле, солнце стоит на месте, это земля вертится. Ещё пару раз обойдёт вокруг солнца и двадцатый век закончится… Помню, когда-то в школе все боялись, что в двухтысячном году будет конец света. Он казался таким далёким, этот двухтысячный год. Так прикольно теперь это вспоминать…