Александр Иванин - Быдло

Она мне улыбнулась и несколько смущённо посмотрела куда-то в район своих коленей. На меня накатила волна щекочущий неги, я почувствовал, как замерло моё дыхание, словно у влюблённого подростка. Но вдруг я понял, что произошла катастрофа: моя нога бессовестно стояла грязной подошвой на её белоснежном кроссовочке, оставляя на нём налипшую по дороге грязь.

О, ужас!!!

Я был готов сквозь землю провалиться. Своей ножищей в начищенной обуви я растоптал это волшебное утро и заодно испачкал обувь моей чудесной соседки.

— Ой, простите, пожалуйста! — залепетал я. — Я нечаянно. Я не хотел.

Наползшее на её личико выражение досады растеклось смущённой улыбкой. Она пожала атласными плечиками под просторной полосатой майкой.

— Ничего страшного. Не переживайте.

Какой же у неё был замечательный голос: звонкий, лёгкий и мелодичный. А сколько бархатистой нежности было в интонациях красавицы. Я был готов слушать её бесконечно и совсем неважно, что она будет говорить. Меня обдало горячей волной.

— Подождите. У меня влажные салфетки были, — нашёлся я.

Эта фраза мгновенно придала мне бодрости. По крайней мере, я перестал краснеть. Мой руки привычно расстегнули портфель и нырнули внутрь. Салфетки у меня были это точно, но сейчас, как назло, я не мог их найти. Зато постоянно попадался мой завтрак — дурацкие конфеты в шуршащих фантиках. Как-то само собой получилось, что я вытащил шоколадную конфету и протянул её девушке.

Её глаза удивлённо распахнулись, и она одарила меня радостной улыбкой.

— Мои любимые, — призналась она и взяла конфету из моих рук.

— Ну что? Мир? — постарался скрыть я свою неловкость.

— Мир, — сказала она и, раскрутив фантик, отправила конфету в рот.

На душе снова запели птицы, сразу стало легко и приятно. Какая же всё-таки она славная, эта незаносчивая красавица с чарующим голоском и просто ангельской внешностью.

— Точно не обижаетесь?

— Нет. Вы замечательный человек, а на замечательных людей я не обижаюсь.

Звуки её голоса растекались по телу приятным телом.

— И чем же я такой замечательный?

— А у меня с утра как-то тяжело на душе было. Сама не знаю почему. А вы мне конфету протянули и все как рукой сняло.

— Так может, это конфеты такие? — весело предположил я.

Мы рассмеялись. Со стороны мы выглядели как два родственника или очень близких человека, которые разговаривают и смеются о чём-то своём. Смеялась она просто обворожительно.

— Нет, от конфет только сладко во рту, а все остальное от человека, — резонно ответила девушка.

— Может быть, — согласился я.

— Вы сегодня вылечили мой день от плохого настроения. Пусть и у вас сегодня произойдёт что-то очень-очень хорошее и важное. Мне так хочется, — заявила она.

И мне стало ещё теплее. Она одарила меня своим удивительным светом.

Мы так и ехали до метро глядя друг на друга и улыбаясь. Мне было хорошо, как никогда. Я купался в её лучах. Я влюбился в неё окончательно и бесповоротно. Вот так сразу и по уши. Несмотря на разницу в возрасте, не смотрят на то, что я её совершенно не знаю, что у меня семья, дети, прожитые годы, ипотека, жизненные планы и все остальное. Я влюбился!

Может, это весна виновата? Или кризис среднего возраста? А может как в пословице: «седина в бороду — бес в ребро», хотя до седины у меня ещё было какое-то время.

Мы вышли из автобуса вместе, но я свернул к метро, а она, озорно помахав мне рукой, побежала куда-то совсем в другую сторону.

Я снова подумал о том, что она сегодня одна — без своего «дедушки». Впервые за пять лет я видел, как она едет на автобусе самостоятельно. Почему-то мне это показалось неправильным. Я невольно замер и посмотрел вслед неземной красавице.

Она буквально летела над землёй легко и красиво, как нимфа из чарующей сказки. Как хорошо, что есть такие люди, которые украшают эту планету просто своим присутствием и, не зная того, несут в мир светлую радость, они лучатся ею.

Сердце обречённо заныло. Появилось такое ощущение, что я теряю её навсегда, и мы больше никогда не увидимся. Стало больно. Я провожал её глазами, а сам старался уверить себя в том, что будет ещё одно утро и ещё одна встреча на остановке, и ещё утро, и следующее, и ещё…

Девушка тем временем добежала практически до конца пёстрого ряда киосков и кинулась на шею высокому тощему типу с короткой стрижкой и хмурым лицом. Да, именно так! Она бежала к нему и окутала своим светом именно этого сутулого хмыря со впалыми щеками. Боже мой! Какой мезальянс. Ему, наверное, лет пятьдесят. Да и рожа у мрачного типа была явно уголовная. Он не подходил для неё! Невольно напрашивалось сравнение — красавица и чудовище.

Тип ей в отцы годился и нёс на себе отпечаток злой ауры от пережитых тягот и невзгод. Или это прорывалось наружу его угрюмая сущность?

Болезненный толчок в спину вернул меня в реальность. Вокруг текла, бурлила и суетилась безразличная людская толпа. Я обречённо вздохнул. На сегодня я уже получил свой неожиданный кусочек счастья, и пусть он останется со мной. Не стоит мешать другим. Пусть моя ненаглядная красота дарит тепло души и внутренний свет тому угрюмому типу. В конце концов, это её выбор и её дело, а угрюмый тип, может, и заслуживает большего, чем я думаю. Неужели он ещё более замечательный, чем я?

Я зло усмехнулся и скомандовал сам себе: «Слюни подобрать! Губу закатать! Манию величия не распускать!». Теперь я снова вернулся к своему прежнему состоянию задолбанного жизнью мужичка среднего возраста. А может и не вернулся…

Заждавшиеся ноги сами понесли меня к жерлу подземной дыры московского метрополитена. Но счастье на этом не кончилось. Нечто тёплое и ласковое грело меня изнутри. Скребущее предчувствие чего-то плохого растворилось, и в душе осталась только радость и кусочек счастья.

Образ милой красавицы плотно засел у меня в голове. Я не мог и не хотел его отпускать. Память меня раз за разом возвращала в автобус, и я опять слышал её голос и смотрел в глаза.

В таком блаженном настроении я приплыл на работу и вознёсся в лифте на свой этаж к собственному рабочему месту. Коллеги здоровались со мной, а я автоматически здоровался с ним, отвечал на вопросы, что-то спрашивал сам.

Верное кресло приняло меня в свои натруженные объятия, а компьютер деловито осветил отдохнувшим монитором. Рабочий день начался с кружки чая и просмотра новостей в интернете. Не то чтобы я ленился. Я так настраивался на работу. Уделив себе минут десять, я открыл планировщик и скорректировал свой рабочий план на сегодня.

Дождавшись когда подчинённые придут в более-менее рабочее состояние, я объявил утреннюю планёрку. Фишка моих планёрок была в том, что каждому отводилась не более минуты, чтобы доложить о своей работе. Ещё минуту я давал на обсуждение и тридцать секунд оставлял себе на постановку или корректировку задачи. Если минуты было мало, то подчинённый должен был сказать об этом заранее. По опыту я знал, что такой подход заставляет людей взбодриться и поднимал общий тонус работы.