Ион Агырбичану - «Архангелы»

А мы на сцене молча размахивали руками, потому как все равно ни слова не было слышно.

Один старичок, заметив, что я принимаюсь за пятую бутылку ракии, крикнул что было силы:

— Смех смехом, но больше не пей, а то ракия внутри вспыхнет!

А пожилая женщина в полушубке, раскрасневшись, видно, от жары и от удовольствия, выкрикнула, когда я наклонился, чтобы поцеловать Лауру:

— Ох и дает, поп сатанинский!

Как видишь, успех был полный. Крестьяне, правда, когда я появился в своей обычной одежде, поглядывали на меня косо, зато люди образованные, съехавшиеся в Гурень, не скупились на похвалы:

— Вот где таятся истинные таланты!

— Какая дикция, а мимика!..

Больше всех восхищался отец Поп и готов был меня расцеловать от восторга.

Накануне крещения мы с батюшкой обходили дома с крестом. Село большое, разбросанное. В каждом доме нас угощали вином и закусками, и дьячка Глигуца пришлось оставить в одном доме, потому что он упился до положения риз и вместо двери хотел выйти в окно. Зато я знаю, что люди надолго запомнят, как я пел „Иордань“! Я не хвалюсь, я сам слышал:

— Господи, что за голос!

— Вот это поп так поп!

— Ну и зятек будет у нашего батюшки!

Да, милая Эленуца, и такое я слышал тоже, и не единожды. Считаю своим долгом не утаить от тебя, что слух этот пошел гулять по селу. Откуда он взялся, не знаю. Может, оттого, что обедаю у священника и, стало быть, каждый день бываю у него в доме, а может, потому, что вывожу на прогулку Лауру, которая все так же весела, как и в день моего приезда. Возможно, какие-то намеки делает и сам священник.

Он состоит в переписке с моим отцом. В этом я убедился, получив на днях от отца письмо, где он пишет, что весьма мною доволен и будет совсем неплохо, если будущей осенью я получу приход.

Как я поживаю? Постоянно думаю о тебе и, как видишь, каждый день пишу тебе письма. Я очень рад, что в Вэлень открылось почтовое отделение — как раз вовремя. Еще лучше, что ты договорилась с почтальоном, чтобы письма он отдавал только тебе, и больше никому.

Что я делаю? Думаю о тебе. У меня на душе весеннее солнце, и, играя со своими малышами в снежки, я все время повторяю про себя: и моя Эленуца так же бела и чиста, как вот этот белейший снег. Сегодня я получил от Гицы десятое письмо. Я благоговейно отмечаю это число, потому что для меня это целое событие. Мне кажется, он чрезвычайно похож на тебя и всегда умеет внушить мне новые надежды. Ты знаешь, что он пишет? Он пишет, что, по его мнению, года через полтора от силы для нашей свадьбы не будет никаких препятствий. Ему что-нибудь известно? Домнул Родян что-то сообщил ему? Полтора года — это почти что вечность, но если иметь гарантию, что наше счастье все-таки осуществится, можно ждать и десять лет. Возможно, ты что-нибудь знаешь, дорогая Эленуца, но не хочешь мне сказать? Если да, сообщи, пожалуйста, и, если можно… телеграфом!

Неизменно обожающий тебя Василе ».

« Вэлень, апрель .

Дорогой Василе!

Как я тебе уже писала, сестры вернулись домой в середине марта. Как мало мы можем знать из того, что скрывает от нас будущее! Они совсем не так злонамеренны, как мне показалось несколько дней назад, когда они только приехали. Они вовсе не интересуются мной и мне не досаждают. Им до меня просто нет дела, и я могу писать письма даже в одной комнате с ними. Обе они какие-то взбудораженные, и, кажется, дорогой Василе, обе в этом году выйдут замуж.

В этом меня убеждает и то, что отец купил в городе четыре развалюшки, стоявшие в ряд на базарной площади, и приказал их немедленно разрушить — вот уже две недели там работают десять человек, кладут фундамент, возят кирпич и камень. Вчера и я была в городе и видела, что возводятся два дома, только не знаю, что это будет — жилые дома или лавки. Многие говорят, что на первом этаже будут магазины, а на втором — жилые помещения. Кто-то сказал, что строится гостиница.

Отец с конца марта чаще бывает в дороге, чем дома, и еще чаще в городе, чем в дороге. Он наблюдает за строительством, которое будет стоить, по его словам, больше десяти тысяч. Как обычно, отец ничего не говорит наперед, но именно это и заставляет меня подозревать, что два строящихся дома предназначены для Эуджении и Октавии. Сестры часто отправляются поглядеть, как идут работы, и возвращаются, счастливо улыбаясь. Верно, и они подозревают то же, что и я. Видя, как озабочен отец, как суетятся сестры, без конца слыша о заказах в торговые дома на мебель и белье, я полагаю, что не ошибаюсь и летом мои сестры выйдут замуж.

Меня это радует: они так заняты, что обо мне и думать забыли, а я от всего сердца желаю им счастья и думаю: при том, что желается им самим, составить их счастье возможно.

Как я уже сказала, отец очень редко бывает дома: случается, он и ночевать остается в городе. На этой неделе он только дважды ночевал дома, а ведь сегодня уже суббота. У него в городе дела, строительство домов и, как видно, много всяких неурядиц, потому что домой он приезжает очень недовольный, и тогда все в доме ходят на цыпочках. Я его не боюсь. А он меня будто не видит. Однако он стал как-то по-особому заботлив к матери, которая всегда печальна и озабоченна.

Я счастлива, и мне кажется — время бежит даже слишком быстро. С тех пор как наступила весна, мне все кажется, что мы рядом. Через неделю будет год с того дня, когда я зажгла твою свечку. Годовщина. Прощай.

Эленуца ».

« Вэлень, июнь.

Дорогой Василе!

Сегодня утром я проснулась от невероятного шума. Отец отчитывал на дворе работников: было слышно, как он бьет их по щекам и как они вскрикивают. Потом наступила тишина, но ненадолго. Шум послышался уже не со двора, а из комнаты наверху. Опять кричал отец. Никогда я не слышала такого яростного крика. Мы все трое переглянулись, не зная, что и подумать. Слышен был только голос отца, но было ясно, что он кого-то ругает. Потом послышались глухие рыдания. Мы втроем замерли от страха — плакала мать. Быстро вскочив с постелей, мы оделись, но когда вышли в коридор, мама уже спустилась во двор и скрылась в кухне, а отец при виде нас рявкнул:

— А не рано ли поднялись?!

Мы тут же юркнули в нашу комнату. Отец был явно чем-то недоволен.

Потом мы узнали, что вернулся он из города на рассвете, нашел во дворе какой-то непорядок и рассердился на работников. Мама вроде бы встала на их защиту и рассердила отца еще больше.

Так сказала мне Октавия, которая всегда все знает. Однако я хорошенько подумала и решила: ссора произошла потому, что отец все реже и реже ночует дома, так как пристрастился к карточной игре. Да, дорогой Василе, я уверена, дело именно в этом! Ведь и письмоводитель Попеску ездит в город в те дни, что и отец! Коляска отца обычно останавливается у примэрии и забирает с собой Попеску. И длится это уже не один месяц.