Ильма Ракуза - Мера моря. Пассажи памяти

И не говорите мне, что все ветра одинаковы.

В лагуне Градо дула трамонтана. Трава и кусты на крошечных островах выгибались под ветром. Свежо, пенистые кроны блестят в вечернем свете, небо как живые картинки. Паллакш, паллакш, вырывается у меня. Справа остров Медеи Пазолини, камышовая хижина, без Марии Каллас. Джузеппе Дзигайна рядом со мной говорит, что в лагуне приветствуют друг друга просто поднимая руку, словно взмахивая крылом. Потом наш корабль пристает к небольшому молу острова Анфора. Ветер налетает холодными шквалистыми порывами, тянет, тормошит, рвет. Читает слепые письмена моря. Облака плывут. Натянуть капюшон и по молу, через траву по колено. Мне приходится наклоняться, чтобы противостоять порывам ветра. Серый ил лагуны, из которого торчат куски дерева. За ними сине-зеленая мелкая вода. Пахнет водорослями и йодом. Я вдыхаю этот запах, пронизывающий ветер. Он проникает мне в легкие. Он оглушает меня. И дальше. В моей памяти проплывают мозаичные рыбки Аквилеи. Такая радостная стайка. Надо мной несутся торопливые облака. Они рассказывают о шторме в открытом море. Здесь, в лагуне, нет таких высоких пенных брызг, хотя ветер сильнее. Он бьет мне в лицо. Еще не дойдя до конца дамбы, разворачиваюсь, лицо мокрое и соленое. Сквозь слезы смотрю на круглые ковры морской травы в лимане. Солнце садится.

В рыбном ресторанчике тихо, безветренно, дымится в тарелках ризотто с моллюсками. И мясо только что выловленного морского леща белое и сочное. Съедаю кусочек моря, а снаружи тем временем наступает ночь.

Жить на ветру – трудное дело, уверен Бьяджо Марин. На градском: «Vive nel vento / xe difssile modo…». А кто говорит о том, чтобы жить постоянно? Разве мы не передвигаемся вечно, как ветер? То ли я гоняюсь за ветром, то ли он за мной, что же. О том, чтобы поймать, речи нет. Все сачки, все арканы напрасны. Да, говорю я ребенку, вот тебе роза ветров. Она укажет. Удивляйся и доверяй.