Александер Андориль - Режиссер

— Что он сказал?

Стиг так рад, что глаза его слегка увлажняются, когда он рассказывает, в чем состояла ошибка, которую они уже выяснили и исправили: хлопушка была неправильно собрана.

— Он так сказал?

— Да, он попробовал…

— И вы уверены, что все дело в этой дурацкой хлопушке?

— Госкино плохого инженера присылать не станет, — отвечает Стиг. — Понимаешь, если сам изобретатель говорит, что хлопушка испортила звук…

Они несколько мгновений молча смотрят друг на друга и улыбаются.

— Значит, можно приступать к съемкам? — спрашивает Ингмар.

— В любой момент.

В одиночестве сидя за столиком на веранде в столовой, Ингмар склонился к тарелке и ест вареную ветчину с яичницей и картошкой.

Оконная рама устало похлопывает в петлях. Там, где отошла белая краска, виднеется черное железо. Занавеска слабо подрагивает от сквозняка.

Он спускается взглядом по склону между деревьями. За окном так холодно, что свет превратился в стекло, повисшее рваными осколками над красным диким виноградом и кирпичом.

Он кладет вилку на стол, чувствуя запах сигаретного дыма. Под окнами веранды кто-то замолчал в разгар оживленной беседы, потоптался на гравии и громко рыгнул.

— У Ингмара на съемках вечно какие-то проблемы с аппаратурой, всегда одно и то же.

— Черт, я тоже это заметил, — говорит мужчина помоложе.

— А все потому, что ему обязательно надо во все соваться, понимаешь, а то без него не справимся: здорово, парни, клево у вас получается, но…

— Ага, только вы… Прекратите, ребята, — смеется третий. — После съемок сами будете хвастаться, что…

Те бурно выражают недовольство, усталый голос говорит что-то неразборчивое. Оконный крюк бьется о железную скобу. Последний окурок, описав дугу, приземляется на гравий.

В столовой вилка бряцает о тарелку, сливаясь с разноголосым дребезжанием других ножей и вилок.

Сладкий кофейный аромат предвещает появление Биргера Юберга. Поставив чашку, он выдвигает из-за стола стул.

— Я сейчас слышал, что вам придется переснимать все с самого начала, — приветливо говорит он.

— Нет, просто чертова световая хлопушка испортила весь звук, — отвечает Ингмар.

— Значит, будете все переделывать?

— Да, но…

— Так будете или нет?

— Но светопостановка, репетиции…

— Вчера я поговорил с Алланом. Он сказал, что тебе будет сложно уложиться в бюджет, даже в тот, который был выделен без учета твоих экспериментов со всякими непонятными хлопушками.

— Ее уже починили.

— Вот оно что, — говорит Биргер, на ощупь вытаскивая пачку сигарет из нагрудного кармана рубашки. — Если ты думаешь уложиться в бюджет и деньги больше тебе не потребуются, лучше скажи об этом сейчас.

Они смотрят друг на друга, понимая, что стали по-другому относиться друг к другу с тех пор, как Биргер заступил на место Димлинга.

— Хочешь, чтобы я попросил? — внимательно глядя ему в глаза, спрашивает Ингмар.

Биргер откидывается на спинку стула.

— Нет, я только сказал, что…

— А ведь я попрошу, — продолжает Ингмар, постукивая по пластмассовой ножке. — Еще как попрошу. Ты этого хочешь? Чтобы я умолял тебя на коленях?

Он берет Биргера за правую руку.

— Кончай дурачиться.

— Нет, я хочу поцеловать тебе руку.

Биргер пытается высвободить руку и удивленно смеется, когда Ингмар не выпускает ее.

— Ну да, я готов поцеловать тебе руку, чтобы…

— Да ты…

Ингмар целует его руку и встает на колени.

— Милый Биргер, — с улыбкой говорит он, — я прошу тебя чуточку увеличить бюджет. Просто чтобы…

— Нет, так дело не пойдет.

Ингмар снова целует его руку.

— Пожалуйста.

Тот вырывается, но Ингмар тотчас хватает его за ногу.

— Прекрати, — шепчет Биргер, глядя по сторонам.

— Я буду целовать тебе ноги, — смеется Ингмар. — Исцелую все ноги до полусмерти.

Стул, на котором сидит Биргер, переворачивается. Он падает, размахивая руками.

Ингмар дрожащими руками запирает дверь в туалет. Вспыхнув четыре раза, лампа дневного света наконец загорается.

Пахнет свинарником. Бумажные полотенца разбросаны по мокрому полу. Из крана бесшумно струится вода.

Потная рубашка прилипает к спине, когда Ингмар отрывает кусок туалетной бумаги и вытирает желтые капли с сиденья на унитазе.

Он садится, и очередной приступ спазмов, прокатившийся по желудку, заставляет его нагнуться к коленям, напрягая лодыжки и пальцы ног.

Кто-то дергает дверь.

Он снова нагибается над унитазом, закрывает глаза и чувствует, как от смущения, слабости и страха его бросает в жар. Вытирая капельки пота над губой, он думает, что прямо сейчас мог бы заснуть.

Кто-то бежит по проходу и стучит во все двери. Затем раздаются другие шаги, потяжелее. Лампа дневного света гаснет. Слегка потрескивает алюминий на арматуре. Крик пробегает меж стен.

Кто-то пытается вскрыть замок в туалетной двери. Острый металлический скрежет, трущиеся друг о друга поверхности. Что-то соскакивает, и скрежет возобновляется. Ручка проворачивается вокруг себя, и замок щелкает.

Затем все происходит очень быстро.

Его выволакивают в коридор, несут. Лампы под стеклянными колпаками ослепляют. Двери распахиваются и захлопываются. Ингмар сопротивляется, хочет увидеть их лица. Вертит головой, пытается вырваться, но со всех сторон только спины.

Его сажают на стул, он моргает от мягкого света. Видит борова, который, сгорбившись, перебирает копытцами монеты на столе.

Коза катает по полу термос.

Камера едет, делая мягкую панораму, затем отъезжает назад. Свет падает на бородатую морду козы. Взгляд исподлобья, она думает об отступлении.

Из носа, не переставая, течет.

Подбородок борова тесно прижат к шее, кожа складчатая. Хриплый голос словно звучит внутри огромной грудной клетки. Длинный желтый клык поблескивает меж пересохших губ.

Ингмар думает, что все они ряженые, которые под масками носят маски.

Коза смотрит на железную дверь. Затем туда же устремляется взгляд борова.

Они начинают по новой, коза встряхивается так, что воротник падает на пол. Ингмар молчит. Свинья прижимается пятачком к сачку для сбора пожертвований, тянет его за собой, запрокинув голову.

— Тишина. Мотор, — шепчет Ингмар.

Тонкий звон пилы, пронзающей стену полуметровой толщины из колотого гранита. Железо с легкостью скользит вниз.

Когда пила натыкается на задвижку, звук меняется, тяжеловесными каскадами пульсирует шпон.

Отсек с окном и глубокой нишей отодвигается и уносится.

Взвизгивают гвозди, и из пола выдергиваются деревянные планки.

Неожиданно появившись в проеме, Свен что-то показывает и отходит в сторону.

И вновь тишина. Петер Вестер [30] Шведский кинооператор. шепчет что-то, указывая на свое плечо и щеку.