Анетта Пент - Привыкнуть друг к другу можно и без слов это совсем не долго

Он объяснил ситуацию Биргит, деловой ужин, совершенно необычно и невероятно, какие дела могли быть в восемь вечера в маленьком городке, но она ни о чем не спросила, она была занята собой или чем-то еще, но уж конечно не им, подумал Руди и придумал себе дерзкое оправдание: если она ничего не заметила, значит, ей все равно. Если она еще ни разу ни о чем не спросила, значит, для нее все в порядке. Она могла бы усесться с мамой перед телевизором, три канала, а Георг спал бы рядом, это было не так уж плохо, и все действительно складывалось не так уж плохо. Мать принесла из недавно открывшегося гастрономического отдела универмага виноград без косточек, нарезала кубиками сыр и воткнула в него соленую соломку. Все это она уложила на фарфоровую тарелку и укрыла салфеткой, будто собиралась устроить вечеринку. Георг не хотел засыпать, он лежал тихо, пока Биргит гладила его, и открытыми глазами смотрел в темноту. Как только она выходила из комнаты, он начинал хныкать. Биргит Н. все время бегала в его комнату, пока мать не положила этому конец: это что за цирк, так ребенок никогда не успокоится, закрой дверь, и пускай кричит, скоро устанет. Биргит Н. сидела на краешке стула и прислушивалась, каждый раз, когда она собиралась встать, потому что хныканье Георга перерастало в крик, проникая ей в кровь и учащая пульс, мать усаживала ее на место, пока она наконец не закурила сигарету. Мать помахала, разгоняя дым, и напомнила о гардинах, которые быстро впитывают не только грязь, но и дым, потом будет вонять, как в притоне, но Биргит Н. было все равно, либо ее пустят к Георгу, либо она будет курить.

Тем вечером, когда бесчисленные орущие младенцы, любовники, а также Руди Каррелл [2] Руди Каррелл (Rudi Carrell, 1934-2006) — известный голландский ведущий развлекательных телепрограмм, актер и певец. В 1965 г. Каррелл работал на немецком телевидении и был очень популярен. , приступы лихорадки, семейные ссоры и другие сердечные драмы способствовали учащенному пульсу, Руди Н. и Штефани Ю. сидели, напряженно и неловко, в итальянском ресторанчике и ели пиццу. Впервые они общались по-настоящему, нелегкое это дело, ведь они ничего не знали друг о друге и куда охотнее лежали бы без одежды в подвале конторы, но он был закрыт для них, да и разговор был затруднен, потому что они не привыкли разговаривать, а Руди прижал ногу к икре Штефани, к тому же они уже выпили вина, красного, отчего на верхней губе Штефани осталась темная полоска. Чокнувшись, они перешли на «ты», постоянно оговаривались, но это было даже приятно, за обмолвками таилась еще большая близость, как будто и в самом деле начиналось что-то новое.

Теперь мы узнаем друг друга.

Но так не пойдет, нам нельзя.

Штефани, сказал Руди, никто об этом не знает. Штефани напомнила о начальнике отделения, но он не в счет, он свой, они могли бы убежать, мои родители, сказала Штефани, если б они только знали. Они смущенно посмотрели друг другу в глаза, винную полоску Руди непременно хотел слизнуть сегодня же, все к тому и шло, вдруг Штефани перегнулась через стол и сказала кое-что снова спутавшее все карты. Вино, нога Руди, прижатая к ее щиколотке, а теперь еще и рука, которую он протянул к ней под столом, и неудержимое желание чего-то громкого, свежего, настоящего заставили их забыть об осторожности.

Об этом никто не знает, сказала она, но у меня задержка, возможно, я в положении, она густо покраснела и хихикнула, так как на мгновение ей показалось, что положение это завидное. Мгновение закончилось, как только она взглянула в лицо Руди.

Нет, сказал он, этого не может быть. Она не поняла, как он мог быть так уверен в этом, она и сама точно не знала, но их подвальных перерывчиков вполне могло хватить, чтобы сделать ей ребенка. Я же не знаю, зашептала она, пытаясь успокоить его, может, ничего и не будет, я хотела вам, я же хотела просто сказать, тебе сказать. Руди замер над остатками пиццы. По телу у него пробежал холодок, он уже знал, хоть и не сказал еще, что на этом их развлечения закончились.

Так не пойдет. Я женатый человек.

Да я знаю, сдавленно произнесла она, свернула салфетку и положила ее рядом с тарелкой, им больше не хотелось есть. Лучше бы она ничего не говорила. И тут что-то подступило у нее к горлу, жалкое одиночество, она увидела прощание, прежде чем он сказал о нем, более того: она предчувствовала боль, и одинокие месяцы, и неприятности, которые невозможно было представить.

Значит, так, сказал Руди и удивился внезапной холодности и решимости, с которой он теперь обратился к фройляйн Ю., никто никогда ни о чем не должен узнать. Никогда, понимаете. Он вдруг сразу понял, что нужно делать, необычное и не лишенное удовольствия состояние. Он вынул из кармана пиджака бумажник, махнул официанту и под столом сунул в руку фройляйн Ю. две сотни марок.

Вы должны решить этот вопрос, сказал он тихо и настойчиво, вы все решите. Пойдемте, и они встали, плата за ужин осталась между большими тарелками для пиццы, они вышли так, будто торопились. На улице перед пиццерией стояли кованые железные столики и узорчатые арки, оставшиеся с лета. Он повез ее домой, в машине можно было бы дать ей денег, не привлекая внимания, но это было уже не важно, по крайней мере, теперь все улажено. За три квартала до дома она затряслась и сказала: здесь, остановите здесь. Он сразу остановился, она обхватила руками свои плечи и посмотрела на него. Он поднял руки от руля, как будто хотел извиниться, и смотрел вперед на дорогу и пригородные газоны. Потом он все же взглянул на нее, наклонился и взял за подбородок, хотя она тряслась так, словно ее знобило. Он с удовольствием потрогал бы ее еще, но с беременной женщиной это неприлично, к тому же он не знал, что сказать. Секунду они молча смотрели друг другу в глаза, а потом он кивнул, и она кивнула, вышла из машины и кивнула опять, когда вошла в дом и услышала смех матери в гостиной.

Когда он вошел в квартиру, кругом было темно, дверь в гостиную, где теща заняла диван, была плотно закрыта. Он разделся в ванной комнате и повесил вещи на край ванны рядом с лифчиком и домашними брюками Биргит. Его согрело почти нежное чувство, когда он увидел ее одежду, рядом со своей, как и должно быть, он вернулся, изменник, вернулся домой. Он хотел бы тихо лечь рядом с ней и не приставать к ней, и через некоторое время все стало бы по-прежнему, и нить тоски, которая вплеталась теперь уже в его мысли, придала бы этому прежнему блеск, которого он раньше не замечал.

Нам стоит подумать, не пора ли построить собственный дом, сказал Руди Н. на следующее утро Биргит Н., потому что было разумно и правильно начать новую главу, ведь есть же ссуды для молодых семей, и это заняло бы его, годами держало бы его в тонусе, так было со всеми, кто сам строил себе жилье. Нужно будет принимать решения, проект, пол, отопление, будут проблемы, неправильные чертежи, могут быть даже судебные разбирательства, он знал об этом, он постоянно слышал об этом от своих клиентов, но это его не пугало. Вместе они справятся.