Тара Сивек - Присматривай за мной (ЛП)

— Я мог бы. Я известен тем, что тут и там разбрасываю смешинки.

Я покачала головой и взглянула на мои часы, осознавая, что у меня есть тридцать секунд, чтобы зайти внутрь и вытащить маффины из духовки.

— Мне надо идти, спасибо за... ну, просто… спасибо, — говорю я, вставая со скамейки и спеша в кондитерскую, пока я не выставила себя дурой.

— ТЫ УМОПОМРАЧИТЕЛЬНАЯ, КОГДА ТЫ УЛЫБАЕШЬСЯ И СМЕЕШЬСЯ, ЭДДИСОН! — кричит он мне. Я издаю смущенный смешок, открываю дверь и вхожу. Я замечаю свое отражение в зеркале прямо при входе в магазин. Все что я вижу — это обычную девчонку. Я пять футов три дюйма ростом со скучными, каштановыми, вьющимися волосами ниже плеч, когда я не собираю их в растрепанный хвост. Мой нос усыпан веснушками и у меня мамины глаза, которые я всегда считала своей единственной гордостью. Но Зэндер считает меня умопомрачительной. Он видит что-то, чего я никогда не видела.

Я не могу понять, как отключить своим мысли и найти время для себя и что-нибудь написать, но сейчас, кажется, это меня не очень беспокоит.

Возможность

— Я не могу сказать хорошо или плохо то, что ты чувствуешь, Эддисон. Я только могу дать тебе инструменты для принятия самостоятельного решения.

Загадочный ответ доктора Томпсон на мой вопрос о странной связи, которую я так рано почувствовала по отношению к Зэндеру, нисколько не помог. Я хотела, чтобы она сказала, что чувство комфорта, которое я испытываю рядом с ним, — это безумие, и бесполезно тратить время даже на мысли о нем.

— Ты чувствуешь, что он тот человек, которому ты сможешь доверять, в конце концов, и в котором ты будешь уверена? — спрашивает она.

— Понятия не имею. Я даже ничего о нем не знаю.

Доктор Томпсон слегка смеется над моим растерянным ответом.

— Тогда спроси его. Узнай его. Откройся кому-нибудь. Может быть, тебе так быстро стало комфортно в его компании от того, что он ничего о тебе не знает. Тебе не приходится беспокоиться, что он будет судить или жалеть тебя, — объясняет она.

— Вы так говорите, как будто он не стал бы делать ничего подобного, если бы все знал обо мне.

Доктор Томпсон пожимает плечами:

— Я не знаю, стал бы или не стал. И ты не знаешь. И никогда не узнаешь, если не дашь ему шанс. Очень может быть, что он докажет обратное.

По ее словам кажется, что это так легко. Она не понимает, что оба варианта ужасают меня, больше чем я могу признаться. Что если он окажется тем, кому я смогу доверять? Что тогда? Я могу только навредить ему, когда он узнает, каким человеком я стала.

— Эй, ты в порядке? Я не видела, чтобы ты так улыбалась с тех пор как... хм, никогда не видела. Доктор прописала тебе другие таблетки или что? — с любопытством спросила Мег, пока я старалась скрыть улыбку с лица, даже этого не осознавая. Не могу сдержаться. Прошло две недели с того дня, когда я сидела на улице на солнце с Зэндером и смеялась сильнее, чем случалось за последнее время.

Независимо от того, насколько сильно я пыталась не думать об этом, я с радостью встала с утра и пришла в кондитерскую, зная, что я увижу его. Последние две недели он заходит каждый день, и, вместо того чтобы сидеть за своим привычным столом, он каждый раз стоит у барной стойки и наблюдает, как я работаю.

—Ну, что ты теперь делаешь? — спросил Зэндер, допивая кофе и засовывая стакан в мусорную корзину за прилавком.

— Ореховую макадамию с белым шоколадом, — говорю я и вычеркиваю блюдо из списка. Я только что закончила кокосовое печенье с шоколадом. Теперь они остывают на стойке рядом с ним.

Я повернулась к нему лицом и застала его, засовывающим два печенья в рот.

— Эй! Руки убери! — ругаюсь я, шлепая его по руке, которая тянется за следующим.

— Но ты поставила их прямо передо мной!

Он скрещивает руки на груди и надувает губы. Его рот неодобрительно изогнулся. Невозможно не засмеяться на тем, насколько драматично он себя ведет.

Я отодвинула поднос подальше.

— Я поставила их перед тобой, чтобы они остывали, а не для того, чтобы ты их слопал.

— Просто считай, что я контроль качества. Ты же не хочешь накормить покупателей плохим печеньем? Очевидно, что кто-то должен убедиться, что всё печенье объедение. Все в порядке, тебе не придется платить мне. Нескрываемая радость на твоем лице — достаточная благодарность.

Каждый божий день он оставлял салфетки, пока я не видела. И я все еще притворяюсь, что они раздражают меня, чтобы Мег не приставала ко мне. Тяжело изображать раздражение, когда вчера на салфетке было написано, что он любит мои ямочки на щеках, когда я улыбаюсь.

Я начала прикреплять каждую салфетку на пробковую доску в моей комнате, но я никогда об этом никому не расскажу. Я никогда не признаюсь, что каждую ночь после того, как я печатаю сообщение моей маме перед сном, я смотрю на записки и внимательно изучаю надписи на них. Я читаю каждое из них, перед тем как забраться в кровать. По какой-то странной причине это помогает бороться с кошмарами. С тех пор как я получила первую салфетку от Зэндера, мне перестал сниться один и тот же повторяющийся сон. Мне снилось, что моя мама жива и не хочет иметь со мной ничего общего. Я больше не просыпаюсь посреди ночи в слезах, с немым криком в горле, пытаясь стряхнуть остатки сна, в котором я преследую ее, зову по имени, а она не поворачивается и не хочет знать меня. Я потратила уйму времени на поиски значения этого сна в интернете, и все ответы наводили на меня ужас. Все эмоции, которые я так давно похоронила, перерастали в одну самую страшную: моей маме стыдно за мое поведение, и поэтому она не признает меня во сне.

Я не замечаю бесконечную болтовню Мег позади меня о грубом покупателе, который вчера приходил в магазин. Я смотрю на часы и размышляю, придет ли сегодня Зэндер вовремя или снова опоздает, как вчера. Я даже не знаю, чем он зарабатывает на жизнь. Или сколько ему лет. Или его фамилию. Боже, это сумасшествие, и, вероятно, мне НА САМОМ ДЕЛЕ нужно сменить таблетки. Мы разговаривали несколько недель и не поговорили ни о чем важном.

Над дверью звенит колокольчик, и я не могу сдержать улыбку на своем лице. Несмотря на то что Мег стоит рядом со мной и смотрит на меня с широко открытым ртом, потому что я практически подпрыгиваю от счастья, что вижу его. Зэндер отвечает на мою улыбку и подходит к стойке.

— Итак, приближается день рождения моей мамы, и я на самом деле хочу испечь ей пирог, — говорит он в качестве приветствия, пока я наливаю ему кофе. Он садится на единственный барный стул по ту сторону прилавка. Мег специально принесла для него из кладовки на прошлой неделе.

— Ммм, да? — отвечаю я в замешательстве, не совсем понимая, почему он мне об этом рассказывает.

— Вот в чем проблема. Я могу сделать дюжину тостов с корицей и сахаром, а мои куриные нагетсы, приготовленные в микроволновке, — просто ПАЛЬЧИКИ ОБЛИЖЕШЬ. Но в остальном я беспомощен на кухне, — отвечает он с робкой улыбкой.