Тара Сивек - Присматривай за мной (ЛП)

— Просто держись подальше от меня.

Отрезая последний кусок от сердца, я покидаю дом Зэндера и его жизнь, не сказав больше ни слова.

В последний раз

— Жизнь — тяжелая штука, Эддисон. Периодически все падают. Важно снова встать. Ты встаешь, идешь дальше и делаешь все, что в твоих силах. Все, чего я хочу, это увидеть, как ты делаешь все возможное, — говорит доктор Томпсон. — Мое сердце разбивается на осколки, когда я вижу тебя в таком состоянии. Я знаю, что в тебе гораздо больше жизни, и ты гораздо больше можешь дать людям.

На секунду я задумываюсь, заботится ли доктор Томпсон обо всех пациентах так, как обо мне. Еще я думаю о том, есть ли у нее вообще другие пациенты. Я видела в телешоу, как люди заходят в одну дверь и выходят в другую. Таким образом они никогда не встречаются. У доктора Томпсон только одна дверь, значит это не тот случай. Естественно, жизнь — это не счастливое телешоу, где проблемы решаются меньше чем за тридцать секунд. Вероятно, она так планирует встречи, чтобы люди не встречались на лестнице.

— Тебе только стоит научиться вставать после падения. Иногда это нелегко, в большинстве тебе просто не хочется двигаться. Тогда тебе больше не придется через это проходить. Но ты не можешь так поступить. Я не позволю тебе. Каждый раз, когда тебе кажется, что ты сдаешься, я хочу, чтобы ты думала о своей маме. Я знаю, это больно. Я знаю, ты стараешься не вспоминать о ней, но мне нужно, чтобы ты сделала так. Задумайся о том, что бы она подумала, если бы увидела, как ты разваливаешься на куски. Подумай о том, что бы с ней стало, если бы она знала, что с тобой сделала ее смерть, как сильно она тебя сломала и изменила.

Я киваю в знак согласия. Но я не рассказываю ей, как часто я делаю именно так. Я не говорю ей, что я хочу продолжать разваливаться на куски, продолжать вредить себе еще сильнее. Может быть, тогда она вернется. Я знаю, что это невозможно, но я все равно верю, что если я достаточно сильно ее разочарую, она найдет способ поговорить со мной. Может, у меня появится еще один шанс услышать ее голос, даже если он скажет мне заткнуться и перестать жалеть себя.

После пяти не отвеченных подряд звонков от отца в то время как я бесцельно катаюсь по городу, я решаю поговорить с ним. Этот день уже не может стать хуже. Может быть, его слова выведут меня из тумана, в котором я нахожусь. Сейчас ничего не имеет значение. Я чувствую себя преданной всем и вся.

— О, Эддисон. Слава Богу. Дорогая, прости меня. За все. Я не хотел ругаться с тобой, — восклицает отец, когда я вхожу в парадную дверь родительского дома и он притягивает меня к себе.

Как бы я ни была зла на отца за все, что он сделал, злость исчезает, как только он обнимает меня. Так легко забыть обо всем плохом, когда есть что-то правильное. Зажатая в его объятиях, я снова чувствую себя маленькой девочкой. Будто я вернулась в то время, когда все было просто и единственным, из-за чего я плакала, была содранная коленка. Я хочу, чтобы он стал тем человеком. Я так сильно хочу, чтобы он стал тем человеком, на которого я равнялась. Я хочу, чтобы он снова заботился обо мне. Я хочу, чтобы он был моей силой, моей скалой. Я потеряна, и я болтаюсь повсюду. Мне нужен якорь, чтобы остановить меня. Когда я зарываюсь лицом в его грудь и вдыхаю запах его одеколона, я чувствую еще один запах, который могу опознать везде. У меня кровь стынет в жилах, когда он достигает моего носа. Я крепко зажмуриваю глаза и наслаждаюсь последними минутами теплоты, перед тем как убрать его руки и отстраниться. Я стараюсь сохранить ощущение безопасности и защищенности. Я знаю, сейчас они мне нужны как никогда. Я отхожу на пару шагов.

— Ты пил, — с непроницаемым лицом говорю я. Я не позволяю себе показать эмоции. Не хочу, чтобы он видел, как больно снова произносить эти слова.

Он машет рукой на меня и игнорирует мое предложение, быстро меняя тему. Я знаю, что у меня есть ответ.

— Я пытался дозвониться до тебя со вчерашнего дня. Я знаю, что тебе очень нравится тот парень, Зэндер. Мне жаль, что я так говорил о нем. Я вспомнил, где я его видел. Я знал, что видел его раньше и утром мне пришло в голову, когда...

— Стоп. Просто прекрати, — тяжело вздохнув, я прерываю его. — Я не хочу говорить о Зэндере. Я не хочу говорить ни о чем другом, кроме этого запаха.

Он нервно проводит рукой по волосам. Я знаю, что он пытается придумать оправдание или какое-нибудь подходящее объяснение, почему он снова сорвался. Ты не просто срываешься, когда ты алкоголик, который решился снова запить после периода трезвости. Бутылка не просто падает тебе в руку, и ты случайно ее выпиваешь. Ты принимаешь осознанное решение открыть крышку, поднять бутылку и сделать первый глоток. Ты точно знаешь, что ты делаешь, когда глотаешь жидкость и наливаешь себе следующий бокал. Оно может упасть в твой живот как кислое молоко, и ты можешь сожалеть о каждом глотке, потому что ты знаешь, что это неверное решение. Но ты продолжаешь пить.

— Что? Нет объяснений? Никаких полудебильных объяснений, почему ты снова сорвался? — со злостью спрашиваю его.

— Эддисон, дорогая, пойми, это тяжело. Я не могу это контролировать. Это болезнь, — объясняет он.

— Нет, это не болезнь! МОЯ МАМА БЫЛА БОЛЬНА! — кричу я, не в силах сдержать гнев. — У нее была инфекция, заразившая кровь, которая текла в ее теле. Она провела несколько лет в больнице и позволяла врачам неделю за неделей вливать яд ей в вены. Она потеряла волосы, она постоянно уставала, но она продолжала бороться, пока ее тело в конце концов не сдалось. ОНА болела. Единственная болезнь у тебя — эгоизм.

Я не могу даже смотреть на него сейчас. Мне отвратительно все в нем. Я не понимаю, как он превратился в такого слабого человека. Но, видимо, это идет из семьи, потому что сейчас мне все безразлично, мне хочется упасть на пол и никогда не вставать.

— Я знаю, ты злишься на меня. Я злюсь на себя. Было так тяжело, Эддисон. Я пытаюсь, но кажется ничего не помогает. А этим утром я вспомнил, что видел Зэндера в больнице, когда твоя мама была там. Я не смог справиться с болью от воспоминаний. Мне жаль. Я знаю, что подвел тебя. Этого больше не произойдет, я обещаю.

Я вижу, как отец нервно трет шею. Мне хочется пожалеть его, но я не чувствую этого. Я знаю, что ему грустно и больно. Я знаю, что он скучает по ней и не знает как еще уменьшить боль, как и я год назад, на кладбище. Я все знаю, но я также знаю, что ничего не могу сделать для него. Я пыталась поддерживать его, я пыталась показать ему любовь, я была рядом с ним и я оттолкнула его. Я сделала все, что могла, чтобы он снова захотел быть здоровым. Ничего не помогло. Все это время я переживала за него и забыла попереживать за себя. Я забыла, что значит выздороветь. Может поэтому я отдалась в свои первые отношения с закрытыми глазами. Я отказывалась видеть перед своим носом. Теперь мое сердце разбито.