Ким Холден - Оптимистка

Я улыбаюсь, потому что в первый раз я по-настоящему разговариваю с настоящей Шугар.

— Что ты собираешься делать?

— Я не могу позволить себе иметь ребенка, — без раздумий говорит она. — Я просто не могу.

Мне становится больно от этих слов. Я абсолютно уверена, что такое решение каждая женщина должна принимать сама, но в данный момент я все еще представляю себя на ее месте. В глубине души я знаю, что хотела бы сохранить своего ребенка. Я сглатываю ком в горле и напоминаю себе, что речь идет не обо мне, а о Шугар. И только Шугар знает, что лучше всего для Шугар.

Тем не менее, я исполняю роль некоего адвоката дьявола, потому что именно это я сделала бы для своей подруги.

— А ты сможешь жить с этим решением? Один года, два, десять лет? Ты сможешь с этим жить?

В ее глазах страх, но она повторяет

— Я не могу позволить себе сейчас иметь ребенка.

Я киваю. Она думала об этом.

— Ты уже была в клинике при кампусе? Может, они могут помочь?

Она качает головой.

— Нет. Я... я боюсь.

Не могу самой себе поверить, но я говорю это.

— Иди, умойся и оденься. А потом мы пойдем и все разузнаем, Шугар.

В клинике ей дают сделать еще один тест. Он только подтверждает то, что она уже знает. Она разговаривает с дежурной медсестрой и берет брошюры, которые они обычно вручают при беременности, усыновлении или аборте.

Когда мы выходим на улицу, Шугар выглядит довольно уверенно. У нее есть план. Тем не менее, ее руки трясутся так сильно, что она даже не может набрать номер, чтобы договориться о приеме у доктора.

Я забираю телефон и делаю это за нее.

— Я бы хотела записать на прием подругу, — говорю я, когда на другом конце трубки раздается женский голос.

Мы договариваемся на утро, в следующий четверг.

Кейт

Шугар сделала аборт. Я возила ее в клинику. Все закончено. Финал.

Потом я довела ее до комнаты в общежитии и заставила поесть и попить. Она поблагодарила меня, а потом я ушла. Я не злюсь на нее. И не сужу. Правда. Но в желудке у меня все сжимается, и я не могу перестать думать о Стелле. А что, если бы Лили и Келлер приняли такое же решение? И не было бы никакой Стеллы. Даже при мысли об этом мне хочется плакать.

Я бегу к машине и еду домой. К тому времени, как я добираюсь до квартиры Келлера, мне все еще тяжело дышать. Я не знаю, на что похожа паническая атака, но мое состояние должно быть близко к ней. Сердце как будто собирается выпрыгнуть из груди. Такое ощущение, что я теряю разум. Это страшно. Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Залетаю в квартиру, кладу руки на колени и сгибаюсь пополам, пытаясь отдышаться и успокоиться. Но единственное о чем я могу думать – это небытие. Оно равноценно смерти.

Келлер оказывается рядом со мной в долю секунды.

— Кейти, что случилось.

Я поднимаю на него взгляд.

— Стелла. Мне срочно нужно поговорить со Стеллой. — Выдавливаю я из себя, тяжело дыша. — Позвони ей, пожалуйста. Прямо сейчас.

Ничего не понимая, Келлер достает телефон из кармана и сразу же набирает номер. Пока устанавливается связь, он подводит меня к своей кровати и садит.

— Привет, Мелани. Дай мне поговорить со Стеллой, пожалуйста. — Он улыбается мне, но это улыбка какая-то напряженная. Его брови сведены вместе. Я пугаю его. — Привет, малышка. Как поживает моя любимая Стелла?

До меня доносится голос Стеллы, и я начинаю успокаиваться.

— Стелла, Кейти хочет поздороваться с тобой. Я сейчас отдам ей трубку, чтобы она могла поговорить с тобой.

— Привет, сладкая.

— Привет Кейт. Чем занимаешься? — она говорит совсем как взрослая.

— Я просто думала о тебе и поняла, что мы давно не разговаривали. Как мисс Хиггинс? — Вот так хорошо. То, что мне и нужно.

— В порядке. Утром она ела яблоки. Она любит яблоки. — Она растянула «любит» на добрых три секунды и от этого мне хочется улыбаться.

— Ну и отлично. Я рада это слышать. А что ты сегодня делала? — Я успокоилась и уже могу дышать нормально, но мне нужно поговорить с ней еще хотя бы минутку.

— Мы с Мелани ходили на каток, а потом она читала мне книжку про пони. Но у нее не получается так хорошо, как у тебя, потому что она не может ржать как лошадка. Так что было скучно.

— В следующий раз, когда мы увидимся, я обязательно почитаю тебе. Хорошо? — Я знаю, что не стоит давать обещаний, которые я могу не исполнить, но ничего не могу с собой поделать.

— Хорошо.

— Я собираюсь передать трубку твоему папочке. Спокойной ночи, Стелла.

— Спасибо.

Закончив разговор, Келлер берет мое лицо в свои руки и с беспокойством смотрит мне прямо в глаза.

— Что это было, детка?

— Я не знаю. Я просто испугалась. Прости. Я просто… Я коего кого возила кое что сделать… и это было так тяжело… я почувствовала себя… — осознав, что говорю бессвязно, я замолкаю и смотрю на прекрасное лицо Келлера. — Думаю, у меня впервые проявился страх смерти. Прости.

Кейт

Последние полторы недели я и Гас работали над его песней. Вчера мы исполнили ее перед остальными членами группы. Гас решил (и здесь нужно сказать, что его ничто не остановит) записать ее.

На часах восемь утра, а он уже звонит мне. Судя по всему, это будет только первый звонок из множества за сегодня.

— Привет, Гас, как дела в Портленде?

— Дождливо. А в Гранте?

— Я еще не была на улице, но на сто процентов уверена, что запросто можно отморозить задницу.

Он смеется.

— Я не задержу тебя надолго, просто хочу убедиться, что ты свободна в следующие выходные?

— Определенно. У меня выпускные экзамены на этой неделе. Насколько я помню, последний — в четверг. После этого я свободна. А в чем дело, приятель?

— Я разговаривал с МДИЖ по поводу этой песни, и он договорился со звукозаписывающей студией в Миннеаполисе на следующие выходные.

— А как же твои концерты?

— Отложены. Мы все прилетим в пятницу утром, и у нас будет время до вечера воскресенья.

Гас совсем не теряет времени. Это хорошо, потому что боль становится все сильнее, даже новые лекарства больше не помогают. Я заметила, что иногда мне становится даже трудно дышать. Легкие уже не работают, как раньше. Не знаю, как долго я еще смогу играть или петь.

— Хорошо. А парни к этому готовы?

— Они будут готовы. — По-деловому отвечает Гас.

— Вау, только не нужно давить, приятель.

— Прости, Опти. А ты будешь в порядке? Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он, запинаясь на каждом слове, потому что не хочет произнести не тех слов.

Нужно как-то приободрить его.

— Я в порядке, Гас. И на следующей неделе буду в порядке. Мне так хочется увидеть вас, парни.

Келлер