Глеб Соколов - Шанс номер два

– Здравствуй… – Анна Ильинична не пыталась скрыть раздражения, сквозившего в голосе, едва заговаривала с супругом.

Странная была пара! Развелись, а отношения поддерживали. Рождество встречали вместе, приглашали друг друга на именины

– Здравствуй, Аннушка, – миролюбиво ответил профессор. -Знаешь, только сейчас подумал: вся твоя жизнь – во мне! Любовь -ненависть, вот что это такое. По Ницше!..

– Как ты мне надоел! – тихо, но с чувством сказала в трубку Верина мама. – Слушай внимательно…

– Неужели могла подумать?!.. Только раздался голос… Разлил чай, с носа упали очки, приник к трубке…

Тон старика мог показаться издевательским. Однако Анна Ильинична знала – действительно рад разговору и весь – само внимание. Насколько его осталось в восемьдесят лет.

– У меня была Вера… – Анна Ильинична выдержала паузу, – профессор должен оценить – встреча оказалась не рядовой, продолжила:

– Подумали и решили: ей следует развестись с ее уродом. Чем раньше, тем лучше.

– Аннушка! Мой лучший ученик!.. – старик горевал неподдельно. – Я боготворил миг, когда он стал моим зятем…

– Слепец, – просто, но жестко констатировала Анна Ильинична. – Прекрасно знаешь, он изменяет бедняжке налево и направо…

– Аннушка, ты не должна вмешиваться. Дети сами разберутся. Наша задача – помогать материально.

– Мы скрывали от тебя главное – оказалось, он болен. Все его похождения – просто попытка заглушить чувство собственной неполноценности. Наша Анюта создана быть идеальной женой и матерью. Сам растил ее домашним ребенком. А этот… С ним у нее никогда не будет детей.

Старик не знал, что ответить. Как и супруга, ждал внуков. Втайне друг от друга и от самих себя оба верили – Верин ребеночек "помирит" бабушку и дедушку.

Ярко светило солнце. Белизна снега, укрывшего ровным, пушистым ковром широкие перила лоджии, ящики, стоявшие там с лета, казалось, прибавляла света внутри самой квартиры. А во дворе дома с приходом зимы, первых холодов стало как-то оживленнее: с утра до вечера слышался гомон игравшей на детской площадке ребятни, в ранние часы старушки не спеша выгуливали мохнатых собачек, прохожие больше не торопились скрываться от осенней непогоды в сухих подъездах. Любители своими силами ремонтировать автомобили по выходным могли часами кучкой стоять на автопаркинге, демонстративно раскрыв друг перед другом капоты и двери легковушек.

С приходом холодов жизнь перестала двигаться рывками от одной передышки под ненадолго просветлевшим небом до другой…

Раздался телефонный звонок, и Алексей, разбиравший стенной шкаф, поспешил взять трубку:

– Нет, не смогу, – произнес он, выслушав человека на другом конце провода. – Бессмысленно уговаривать, Светочка!.. Во-первых, наши отношения перестали доставлять мне удовольствие. А во-вторых, скоро уезжаю. В командировку… Извини, некогда – масса дел. Стоит уложиться до отъезда. Всего хорошего! Чао, не обижайся!

Не успел положить трубку, как телефон прозвонил вновь:

– Здорово, мужик! Ты чего, заболел?.. Девочки рвутся в бой. Надька звонила. Интересуется, куда мы с тобой пропали… – пророкотал в трубке низкий, молодой голос. Стой кто-либо на другом конце комнаты – наверняка разобрал бы каждое слово из прозвучавшей в трубке фразы.

– Нет, Степан, не получится. Моя фирма сворачивает тайные операции. Уезжаю. Да и поднадоели как-то все эти прошмандовки… – произнес Алексей и приготовился выслушать сколь длинную, столь же и нецензурную тираду.

– На романтику потянуло?.. Козел! – просто сказал Степа. – Ладно, желаю счастья в правильной жизни. Будешь уезжать – позвони. Провожать не приду, но ласковое напутствие получишь! – он повесил трубку.

Алексей положил свою. На мгновение взгрустнулось, – воображение нарисовало Степана, – архитектор, познакомились летом на юге, шумный зал ресторана перед закрытием, хохочущих девиц…

"Стоп! Вот ностальгии не надо! – он оборвал себя на этой картине – или попытаться что-то изменить или… К тому же, действительно уезжаю. А на новом месте с приключениями хочешь – не хочешь придется завязать! По крайней мере, в былом объеме…"

Вновь, но без прежнего рвения, занялся шкафом. Проклятье! Никогда не закончит работы, – очередной звонок. Телефон то молчит по целым дням и начинаешь скучать, то, словно по команде, звонит с перерывами в минуты, – вдруг понадобился всем.,.

Приятная неожиданность – Мкртчян…

– Здравствуй. Признаться, не был уверен, что поговорю с тобой. Разные, знаешь, мысли закрадываются… Попросил помочь, пропал. Если б не знал – ты парень твердый – давно забил тревогу!.. Почему не обследуешься?.. Люди, с которыми договорился, успели забыть о просьбе…

– Видите ли, Левой… – Алексей уставился в пол. Исторический миг, – где фотокамера, заправленная цветной пленкой?! – он сейчас впервые покраснеет. И не напрасно – позор, что в осенние дни позволил сомнениям поднять тревогу. Он – не мужчина, слыханное ли дело!

– Видите ли, Левон… Анализы не нужны.

– Так!.. – в голосе Мкртчяна засквозила веселая догадка.

– Да, – подтвердил ее истинность Алексей. – Моя жена Вера беременна.

– Ха! Счастливчик! Готовь веревку и мыло! Станет не до ресторанов! – взорвался Левон. – Подумать только, какой, оказалось, мнительный… Прибежал – лицо напряженное. Вот-вот наложит на себя руки: она ему что-то сказала!..

Алексей перестал слушать. Действительно, стыдно…

…Тогда он отделался испугом. Но каким!.. До сих пор цепенеет крестец при воспоминании о туманном вечере, когда такси везло его из редакции к собственному дому: договорились, что с муженьком и двумя его друзьями встретятся на углу, потом вместе в сберкассу. Алексей при них снимает со счета тысячу, убирает в карман. Проверенный, пустой… Прямо у сберкассы садятся в пойманное Алексеем такси, едут в милицию. Там у входа, ждет Татьяна. Вместе заходят внутрь. Такси ждет…

Из-за проклятого тумана, выдавшегося под конец дождливых дней, он опаздывал. Пришлось понервничать, на углу уже никого не застал. Потом оказалось, – они перебрались в его подъезд. Встретил на лестничной площадке, у лифта. Лица у всех – каменные. Дорогой потом молчали…

Татьяна юркнула вперед него в дверь отделения. Остановилась у кабинета. Следователю твердила заученные, но убедительные фразы: милицию вызвала не она, а подруга. По ошибке. Неправильно восприняла Татьянин громкий голос. Татьяна потом, спьяну да со зла, – поссорилась с Алексеем, – не рассказала правды. Наоборот – написала дурацкое заявление. Никакого изнасилования не было. Сейчас раскаялась, – разве это по-людски ни за что человека в тюрьму?.. Делайте с ней, что хотите, а правду теперь не скрывает! Хоть мужу говорите, хоть чего…