Александр Минчин - Актриса

— Хотите пойти в город? — примирительная фраза.

— С превеликим удовольствием.

Переодевшись, мы пошли. В город. Сначала мы шли по какой-то серпантином извивающейся узкой дороге, пока не вышли на какую-то небольшую площадь, с которой начинался центр. Где все имело место произойти. Обогнув восьмерчатую площадь, мы вышли на приморский бульвар, тянувшийся вдоль моря. Закатное солнце красиво покрывало червонным золотом окрестности. Все горело, алело, блестело. Витрины, киоски, пальмы, пирсы, глиссера, кораблики.

— Какой самый лучший отель в Лиссе?

— «Афины».

— Где он находится?

— На набережной, мы уткнемся в него, если будем гулять.

Через пять минут я увидел его в закате солнца. Это был знаменитый отель, напоминающий испанские дворцовые постройки. В стиле «Англитер». Что это за стиль? Так, пришло в голову.

Всего в два этажа, гордо тянувшийся вдоль и вверх, подковой на набережную, он был приютом для заезжих знаменитостей и богатых иностранцев. Я попросил Таю подождать меня в аллее. Светлые аллеи…

После угощения администратора английскими сигаретами и английским языком разговор пошел проще и скатился до того, что мне зарезервировали столик на вечер. Хотя почему уменьшительно-ласкательная форма: столик?

Тая терпеливо ждала, крутя листик в руке. Руки были — совершенство.

Перед вечером:

— Что вы хотите, чтобы я надела, Алеша?

— Белое платье со шнуровкой на груди.

— Я не смогу надеть лифчик. Здесь не Рим и…

— Оно с корсетом внутри, думаю, удержит… так что ничего не будет видно, кроме ложбины. Ложбинки у других.

Она поняла и мягко улыбнулась:

— Откуда это?

— Из какого-то моего произведения.

— Уже цитируете себя?

— Простите, просто пошутил.

— Ну, не надо так смущаться, Алешенька. Почему вы заалели?

Я надел светлый костюм, в мелкую полоску голубоватую рубашку и, по ее настоянию, не стал надевать красивый галстук.

Вечер.

Мы шли по набережной и вдыхали прекрасный воздух юга. Что может быть чудесней юга! И он вдыхался — как опьяняющее вино, дурманящий аромат.

Едва мы вошли в прихожую, как грянула музыка. Мы договорились заранее, что весь вечер говорим по-английски, а она, в случае необходимости, переводит это местным аборигенам. Тая достаточно неплохо говорила по-английски и большинство фраз понимала сразу. Так что мне не приходилось повторять, подбирая слова попроще.

Сам администратор, выскочив стремглав, почетно проводил нас к зарезервированному столу — в центре зала. За что я отблагодарю его в конце вечера.

Тая с улыбкой смотрела на эту сцену. После того как мы сели, она сказала:

— Вас здесь знают? И очень уважают!

Мне нравилось ее тонкое чувство юмора. Мне вообще нравилась она — как собеседница.

Обнимая танцевальный круг, высились мраморные колонны, создавая ощущение помпезности, которое было приятно. Столы были весьма красиво сервированы. Мы пришли одними из первых. Я любил начинать раньше и заканчивать позже.

Возник официант и наивежливейшим образом положил перед нами меню.

— Вот что значит английский язык, — сказал я по-английски.

— Великий язык, — улыбнулась Тая.

Я стал изучать контекст напечатанного. Меню для меня, как любовный, таинственный, загадочный, авантюрный роман. Который нужно раскусить . Потому — заказываешь одно, а по вкусу приносят совершенно не то. Или вернее: заказываешь одно, а вкушаешь совершенно другое.

— И что же вы там изучили, Алешенька? — Она смотрела с легкой улыбкой на меня.

— Вы позволите мне выбрать для нас обоих?

— И только вам!

— На горячее для вас, конечно, будет рыба?

— Я ее безумно люблю.

— А еще что?

— Кажется, вас, но я еще не поняла…

Она тонко улыбнулась.

— Как вы выбираете! Я уже предвкушаю эту сцену общения с половым . Вы уж не обессудьте, если я что-то не так переведу…

Я взял ее руку и нежно поцеловал. Атмосфера и музыка начали поднимать мое упавшее настроение.

Через Таю я заказал: осетрину, севрюгу, балык, горбушу, белужий бок, чавычу, сельдь, крабы, икру черную и красную. Шампиньоны в сметане, запеченные в кокотницах. На горячее — Тая, сдерживаясь невероятно, перевела: может ли шеф нас удивить чем-нибудь рыбным? Официант с третьего раза, причем на его родном языке, понял, что ему нужно пойти и выяснить это у главного шеф-повара. Нас удивили, пообещав приготовить запеченного зеркального карпа из специального запаса. Я надеялся, что его недолго пасли.

Официант стал сразу извиняться, что у них небольшой выбор иностранных вин. Я сказал, что хочу только отечественные. И стал слушать Таю, действительно не вникая, что он говорил на моем бывшем языке. Мне нравилась Тая в роде переводчицы. Она это делала с легким юмором и перевоплощалась совершенно точно по системе Станиславского. Есть такая система — в жизни.

Перечень вин был интересен и напомнил с грустью мое детство (когда был жив папа и больные задаривали его бутылками. Так как монеты он не брал. Была когда-то такая медицина, они давали клятву Гиппократа). Вина: «Очи черные», «Улыбка», «Волшебник», «Кинзмараули», «Цинандали», «Алиготе», а также «Токайское» и венгерский «Рислинг» с озера Балатон.

Мы заказали бутылку вина и определенное количество водки. Я не совсем представлял, в каком направлении будет развиваться вечер. Оттого мы взяли бутылку вина и какое-то количество водки. И, по-моему, это было правильно.

Играла танцевальная музыка. Наш стол стали уставлять закусками.

— Какое обслуживание, — улыбнулась Тая, — нам такого и не снилось.

Второй официант, осведомившись, разливал спиртное, пока первый сервировал стол.

Все было красиво, и мы подняли бокалы.

— Ваше слово, товарищ Маузер, — единственная фраза, которую я сказал во время вечера на бывшем языке. Хотя до меня ее сказал другой.

— За юг, Алеша, за нашу встречу, за ваше появление в моей жизни. Я вам очень благодарна.

Мы выпили, и я сразу налил еще. Хотелось раскачаться. Я ухаживал за Таей, она ухаживала за мной. И была правдоподобна в этой роли. Закуски имели место в большинстве своем быть съедобными. Горбуша только очень соленая, но я люблю соль. Мы намазывали бутерброды икрой друг другу, глаза — в глаза. Я сделал знак — принести новый графинчик водки.

Она почти не ела и все время смотрела на меня.

— Почему вы все время смотрите?

— Вы мне нравитесь.

— А есть?

— О, это я успею! Пока вы здесь, они не унесут никуда.

— Хотите танцевать?

— С вами?! Вы еще спрашиваете? С превеликим удовольствием!

Мы прокружились по танцевальному мрамору, заслужив любопытные взгляды окружающих. И сели.

— Какую музыку вы любите?

— Синатру.

— А еще?

— Иглезиаса и Хампердинка.