Наталья Смирнова - Москва Нуар. Город исковерканных утопий

— Раньше надо было помогать, когда меня еще в Москву не занесло, — гнул свою упадническую линию Никита.

Когда у Никиты иссякли аргументы, которыми в нем разглагольствовал уязвленный эгоизм, он наконец-то заговорил по делу. Выяснилось, что три года назад он срубил в Питере крутое бабло и решил податься в Москву. А что, все едут — город неограниченных возможностей! Продал питерскую квартирку, присовокупил полученные от Вали Матвиенко за работу в предвыборной команде деньги, серьезные деньги, и купил здесь, на Чистых прудах, трехкомнатную, в которой спокойно уместился бы их перебитый в Кандагаре взвод. Покуролесил с месяц, соря долларами, как пятикопеечными монетами. И потом начал укореняться. Проще всего оказалось найти жену. Ну, или типа того. Красивая, умная, сексуальная, преданная. Тогда казалось, что преданная. Поэтому через три месяца присвоил ей официальный статус жены, о чем была сделана запись и в паспорте, и в какой-то там регистрационной книге.

Сложнее оказалось в Москве зарабатывать на жизнь. Попытался открыть сувенирный магазинчик на Таганке. Не дали. На Китай-городе устроил чебуречную. Через две недели спалили. Заключил договор на поставку небольшой партии польской парфюмерии. Кинули на пятьдесят штук. После чего махнул рукой на собственный бизнес и устроился охранником в казино в Реутове. Зарплата плюс проценты с вложенных в банк питерских денег — это было совсем неплохо.

Однако судьба непонятно на каком основании решила вволю поизмываться над героем афганской войны. Банк лопнул. И Никите стоило огромного труда вышибить из них десятую часть вложения. А потом он и это проиграл. В том же казино, где и работал. Зашел как-то в выходной и решил попытать счастья. Ну, оно и привалило в полном объеме. Преданность жены начала стремительно таять, как снег в апреле. И вскоре она превратилась в злобную фурию. Но при этом остались три ее другие качества. Сексуальность. Правда, его этим своим качеством она перестала одаривать. Красота. И ум. И благодаря своему недюжинному уму жена три дня назад выперла Никиту из квартиры.

— Да ты ягненок, что ли? — изумился Максим. — Не мог на место поставить?! Кулаки у тебя есть? Выгони ее к чертям собачьим.

— Она перевела квартиру на себя. А я типа наследника.

— Ну, так замочи ее! Забыл, как это делается? Несчастный случай, и концы в воду.

— Нет. Я недавно крестился. Теперь не могу, дал обет на всю оставшуюся жизнь… К тому же, посмотри…

Никита вытянул вперед руки, ладонями вниз. Пальцы заметно дрожали. Как у алкоголика.

— Да, дела! — сказал Максим, покачав головой. — Тебе, брат, в монастырь надо. И еще один обет — не брать в рот спиртного.

Помолчали, дымя сигаретами.

— Слушай, — прервал молчание Максим, — я прямо сейчас выкину ее к чертовой матери. С концами! Где это?

Никита назвал адрес. Это было рядом — дом двенадцать по Чистопрудному бульвару.

Он дождался, когда откроется входная дверь, и придержал ее, чтобы молодая мамаша вывезла коляску. Поднялся на третий этаж и выключил рубильник на распределительном щитке. За дверью, где жила жена Никиты, Жанна, замолчал телевизор.

Максим поднялся на пролет выше. И подождал, пока она позвонит в электросеть и там ей скажут, что у них все в порядке и пусть она проверит рубильник на лестничной площадке.

Жанна, несомненно, подозрительно глянув в глазок и не обнаружив ни малейшей опасности, открыла дверь. И вышла. И мгновенно, еще ничего не поняв, оказалась в квартире с зажатым ртом и прижатыми к туловищу руками.

Максим два раза повернул ключ и увлек Жанну внутрь квартиры.

Она пыталась сопротивляться.

— Тихо, — сказал он шепотом. — Если не будешь орать, то останешься жить. Говори шепотом.

И медленно приоткрыл рот и ослабил хватку.

Жанна молчала, оценивающе оглядывая вероломного незнакомца.

— Деньги? — прошептала она.

— Нет.

— А, понятно. Пришел передать привет от моего мудака. Бывшего.

— Да, он сказал, что ты умная. Не соврал.

И тут Максим разглядел, что она еще и красивая. В смысле — сексапильная.

И понял, что одно насилие или два — какая, в сущности, разница. Несомненно, Никита его за это дело не осудит.

И изменил характер хватки с мертвой на требовательную.

С удивлением почувствовал, что она этому не противится. Напротив — прижалась (от нее так сладко пахло самкой!), задышала взволнованно.

У Максима мгновенно встал.

Но головы он при этом не потерял. Снял куртку, к которой была прикреплена постоянно подключенная к игровому серверу вебкамера, и повесил ее в прихожей. Так, чтобы камера уткнулась в стену. Ни к чему им это видеть.

И прошел в комнату…

Жанна стонала. Взвизгивала. Это был высший пилотаж. Такие попадаются не чаще чем раз в полгода, подумал Максим.

Он трахал ее, как дикое животное. Как бабуин. Как орангутанг. И ей это нравилось.

Этой взбесившейся сучке было мало. «Еще!» — завывала она и материлась, как шанхайская блядь, отдающаяся взводу морпехов.

Разлепились. И он слушал, не прерывая, как она его нахваливала. Как кляла мужа-импотента. Как уговаривала остаться. Навсегда. Как им будет вместе хорошо. Охуительно. Именно так и сказала — охуительно. И не сказала даже, а пропела нежно, отчего это слово утратило матерность и приобрело лиричность.

Максим слушал молча. И кивал головой. Мол, помечтай, крошка. Мечтать никому не вредно.

А потом он трахал ее еще раз. И с тем же самым упоением.

Кончил.

И вдруг обнаружил у нее кадык.

Блядь!

Это трансвестит!

Это какая-то грязная и опасная игра, в которую втравил его Никита!

Он мгновенно овладел собой, не подав виду, что заметил.

— Я принесу что-нибудь выпить, — сказал трансвестит. — Не против?

— Нет.

Трансвестит принес из соседней комнаты два бокала с вином. И Максим понял, что пить этого он не станет и под дулом пистолета.

Взял бокал.

— Что же ты?

— Хочу посмотреть, как ты. Такие красивые должны пить очень красиво. Посмотришь, и член опять в бой рвется.

Трансвестит рассмеялся и два раза отглотнул. Кадык два раза двинулся вверх-вниз и остановился. Не большой он был, конечно. Но явно мужской.

Максим поставил бокал.

— Ну, начнем с традиционного вопроса, — сказал он, сомкнув пальцы на шее трансвестита. Не особо туго, но чувствительно. — На кого ты работаешь?! Только негромко!

Никита, который, несомненно, сейчас вперился в коммуникатор, подключенный к его веб-камере с микрофоном, не должен был ничего услышать. Технология игры заключалась в том, что у каждого игрока был коммуникатор, с помощью которого он мог подключаться к каналам своих противников, которые в нон-стоп режиме транслировали картинки и звук с их веб-камер. И по этим картинкам можно было угадывать, где они сейчас находятся.